**23 августа**
Сегодня вспомнил один случай из детства, который навсегда изменил меня. Мне было всего десять, но в тот день я впервые по-настоящему почувствовал себя взрослым. Не из-за школьных уроков или нотаций родителей, а из-за страха — страха потерять свою сестрёнку, Аленку.
Все началось с обычного детского бунта. Я, как старший, вечно был в ответе за младшую сестру. «Сергей, присмотри за Аленкой», «Ты же взрослый, посиди с ней» — казалось, эти фразы преследовали меня везде. Я злился, мечтал о свободе, о прогулках с друзьями.
Алена же была неугомонной — вечно лезла куда-то, хватала всё подряд. Однажды, когда я увлёкся игрой с ребятами во дворе, забыв про неё, раздался душераздирающий визг. Я бросился в дом и увидел: Аленка лежит под опрокинутым стулом, лицо в слезах, рука неестественно вывернута. Оказалось, она залезла на стол, потянулась за конфетами и упала. Вывих.
Родители устроили мне взбучку: «Как ты мог не досмотреть?!» Я сжимал кулаки, думал: «Я не просил быть нянькой!»
Но настоящий перелом случился позже.
Летом мы поехали к бабушке в деревню под Ярославлем. Тишина, речка, запах свежего сена — казалось, лучше места не найти. В один из вечеров мы с Аленкой пошли к реке. Она, как всегда, бежала впереди, ладошкой касаясь высокой травы. Вдруг — вскрик. Я обернулся: из кустов выползла гадюка, шипя, скрылась в зарослях. Аленка стояла бледная, на ноге — две красные точки.
Бабушка сразу поняла: укус. Поднялась паника — кто-то побежал за дедом, кто-то кричал, чтобы звонили в районную больницу. Аленку укутали, ногу перетянули жгутом, но бабушка только качала головой: «Яд сильный… Надо срочно везти!»
В больнице врачи насупились: «Редкая группа крови. Противоядие есть, но нужно переливание». У родителей не подошло — отец недавно болел. Тогда доктор посмотрел на меня: «Можешь попробовать ты…»
Я даже не думал. Просто сказал: «Берёте мою».
Не помню, как проходила процедура — только холод иглы и мамины дрожащие руки. Но я не боялся. Потому что в тот момент осознал: если с Аленкой что-то случится, я никогда себе этого не прощу.
Через три дня она ожила. Смеялась, дёргала меня за рукав, как будто ничего и не было. А я сидел рядом и понимал: Аленка — не обуза. Она — часть меня.
С тех пор прошло много лет. Мы выросли. Но этот урок остался со мной навсегда: родных нужно ценить *сейчас*, а не когда их почти теряешь. Теперь, глядя, как мои дети ссорятся из-за пустяков, я говорю им: «Обнимите друг друга. Пока ещё можете».
Жизнь жестока — она заставляет учиться через боль. Но если ты усвоил урок, значит, боль была не зря.
