**Баба на шее**
— Готовить разучилась, на себя забросила, в бабу превратилась. Такая жена мне больше не нужна! Развод, ладно? Или меняйся. Завтра уезжаю в командировку, на две недели. Вернусь — поговорим. Посмотрим твои планы, диету, рецепты новые, если будут. Но если за это время ничего не изменится — точно разводимся!
Лидия застыла на кухне, с пирожком в руке. Жир стекал по пальцам, капнул на вышитую скатерть.
— Даже пирожок без грязи съесть не можешь, — брезгливо фыркнул Геннадий. — Всё у тебя через край. Ну кто ты такая?
— Что ты несешь? — наконец выдавила она. — Да, поправилась немного. Но ты же знаешь, как у меня на работе… Десять часов в офисе, домой — как тень. Проект сдать надо, иначе о повышении и мечтать нечего!
— Тебе его и так не видать. Руководитель должен лицом отдела быть, а у тебя лицо — мешок с картошкой. Запустила себя. Баба — вот кто ты.
Лидия встала, сжимая кулаки.
— Тогда помоги. Сегодня, например. Я только пришла, а ты дома с трёх. Неужели яичницу пожарить сложно?
— Твоя очередь. Мы же всё поровну делим. Или передумала?
Лидия всхлипнула. Формально он прав. В начале брака они честно делили уборку, готовку, походы в магазин. Но с тех пор, как её начальник закинул удочку насчёт повышения, работа поглотила всё. Жизнь вне офиса растворилась.
Да, она изменилась — усталое лицо, лишний вес, синяки под глазами. Но лишь сейчас, услышав ультиматум, Лидия поняла: она на краю.
— Как всё успеть? — прошептала она. — Не спать вообще? Или работу бросить?
Утро. Геннадий уехал, а Лидия стояла на балконе, вдыхая прохладный воздух. У подъезда, как всегда, кучковались бабки. Четверо вместе, а Валентина Степановна — особняком. О ней шептались — то ведьма, то мужа чужого увела, то пироги у неё несъедобные.
Лидия решила: начнёт с любимого сарафана. Наденет, сделает селфи, отправит Геннадию. Пусть видит — она не баба.
Но молния не сошлась. Ткань натянулась на боках, будто вот-вот лопнет.
— Неужели… — Лидия в ужасе глядела в зеркало. Лицо в пятнах, волосы слиплись, кожа шелушится.
Она натянула старые джинсы, футболку, выбежала из квартиры.
У подъезда Валентина Степановна всё ещё кружила, словно ворон. Впервые Лидия решила заговорить.
— Доброе утро. Жара сегодня.
— Потому и в чёрном? — усмехнулась старуха.
Лидия присела на лавочку, сделала глоток воды.
— Ох, — сморщилась Валентина Степановна, — бабой от тебя разит.
— Что? — вздрогнула Лидия. — Я пахну?
— Не ты. Это та, что у тебя на шее сидит. Подол обмотала, пальцы в волосы вцепились — одна руку к лицу тянет. Грязная, вонючая, жирная. Она тебя такой делает. И почти сделала.
Лидия молча смотрела на соседку. Значит, не бред. Она и правда ведьма? Или просто сумасшедшая?
— Не веришь? — прищурилась старуха.
— Просто… не сталкивалась с таким.
— Думала, сбежишь, как все. А ты осталась. Хорошо. Подумай: кто мог её на тебя посадить?
— Зачем?
— Чтобы мужа увести. Или карьеру сломать. Или просто из зависти.
— Но я же добрая… — прошептала Лидия.
— Потому и выбрали. Добрых легче всего.
Весь день Лидия думала о бабе. Кто? Коллеги? Эти накрашенные куклы с ядовитыми улыбками? Они шепчутся у неё за спиной… Может, одна из них и подсунула?
В столовой кто-то прошипел сзади:
— Ещё чуть-чуть — и на её сальной роже блины можно печь…
Лидия встала. Работать она не могла. Надо было что-то делать.
Она постучала в дверь к Валентине Степановне.
Старуха удивилась, но впустила.
— Да, я ведьма. Немного. Хочешь — сниму бабу.
Для ритуала понадобилась грязная тряпка, прядь волос и странные слова, которые Валентина шептала, завязывая узелок.
— Готово, — сказала она через полчаса. — Легче?
— Как будто гора с плеч! Спасибо!
— Сейчас оберег дам, — улыбнулась старуха и скрылась в комнате.
Пока та копошилась, Лидия подошла к балкону. В комнате уют, цветы… А на полу — таз. В нём — грязная ткань. Но это не просто тряпка. Это платье! Её сарафан! Только грязный, липкий. А между складок — фото. Её лицо, снятое украдкой.
Лидия взяла снимок, затем — ткань. Да, это её платье. Но… испорченное. Вонючее. Что-то мерзкое внутри…
— Лидочка, вот оберег, — раздался голос.
— Это вы на меня бабу посадили? — Лидия повернулась.
— Прости! Я хотела, чтобы ты рассказала другим, как я помогла… Мне не хватает общения… Я бы её сняла в любом случае…
— Вы решили из меня дуру сделать, чтобы бабки вас уважали?
— Я… прости…
— Я добрая, но не идиотка. И вам меня не использовать. — Лидия вышла, хлопнув дверью.
Дома она чувствовала себя опустошённой. Такого удара не ждала. Не муж, не работа… А тихая старушка. Вот кто нож в спину вонзил.
Прошли дни. Лидия пересмотрела многое. Перестала быть тряпкой. Ела правильно, следила за собой, высыпалась. Вернулась к жизни. Но доверять теперь не спешила.
Через две недели вернулся Геннадий.
— Ого! — присвистнул он. — Ты прелесссть! Похудела, посвежела! Волосы — как шёлк! Иди ко мне!
Лидия отступила.
— Развод передумал?
— Конечно! Такая баба мне самой нужна!
— Я больше не баба, — спокойно сказала она. — Я женщина, которая себя уважает.
Развод оформили. По её инициативе.
Она переехала. Подальше от Валентины Степановны. С новыми соседями быстро нашла обСоседки за чаем теперь рассказывали, как одна ведьма пыталась испортить жизнь самой доброй женщине в городе, но не учла главного: даже доброта может быть с железным стержнем внутри.
