Сердце не в долг
— Алина, послушай… Мама снова притащила сковородку, — Дмитрий заглянул на кухню, неловко потирая шею. — Говорит, немецкая, антипригарная, лучшая в городе.
— Ну разумеется. Теперь мы ей чем-то обязаны? — Алёна, не отрываясь от нарезки овощей, фыркнула с горькой усмешкой.
— Ну… в общем, да, — Дмитрий замялся, опустив взгляд.
— Чек, я так понимаю, уже под дно приклеен, чтобы не забыли, — с сарказмом бросила жена. — Надоела она с этими «подарками»…
— Она считает, что наша старая уже ни на что не годна.
— Дима, у нас сковородок как в столовой! И все нормальные!
Дмитрий молча постоял у двери, вздохнул и ушёл в комнату. Это была не первая «помощь» от его матери. Сначала появились новые полотенца, потом сервиз, шторы для кухни, корзина для белья… Всё «от чистого сердца». А следом — намёки на стоимость и жалобы о том, как сложно жить на одну пенсию.
Лариса Викторовна, мать Дмитрия, ворвалась в их жизнь недавно. Раньше она жила в глухом углу Подмосковья, а внука видела только на фотках в соцсетях. Когда родился Стёпа, она позвонила раз, спросила имя и пропала. Алёна тогда облегчённо выдохнула: «Пусть так, чем свекровь, вечно лезущая с советами».
Но прошлой зимой всё изменилось. Лариса поскользнулась на обледеневшем крыльце и сломала шейку бедра. После операции стало ясно: одной не справиться. Родных, кроме Дмитрия, у неё не осталось, и он, стиснув зубы, предложил забрать её к себе.
— Поживёт месяц-другой, пока не окрепнет. Максимум — три.
Три месяца растянулись в полгода. Лариса обжилась в их квартире: заняла диван в гостиной, днями напролёт болтала по телефону с подругами, смотрела сериалы на максимальной громкости. А ещё начала раздавать указания. Сначала казалось, что из добрых побуждений, но за каждым словом чувствовался скрытый упрёк.
— Почему у вас такой крошечный чайник? — ворчала она. — Ковёр в прихожей давно не чистили? Выглядит убито. И обои в зале уже выцвели!
Советы переросли в покупки: мультиварка, электрочайник, утюг с парогенератором. Лариса не спрашивала, просто притаскивала коробки с вещами, приговаривая:
— Потом вернёте, я ведь не чужая. Это же для вашего же блага.
Алёна и Дмитрий не успевали за её «щедростью». Поток подарков с намёком на долг не прекратился, даже когда Лариса сняла квартиру в соседнем доме.
— Дима, ты отдал ей за мультиварку? — спросила Алёна тем же вечером, устало вытирая руки полотенцем.
— Отдал. По частям.
— А за чайник?
— Осталось ещё пять тысяч.
Алёна покачала головой. Сил спорить уже не было. Работа, дом, Стёпа, которого нужно было готовить к школе, — всё это выматывало. Разговоры с Ларисой вёл Дмитрий, но итог был один: он пытался возражать, а она тут же хваталась за сердце, жалуясь на дорогие таблетки и мизерную пенсию. Дима сдавался.
— Что я могу сделать? — оправдывался он. — Она же старается. Думает, что помогает нам.
— Она не помогает, Дима. Она манипулирует. Только делает это с улыбкой святой.
Дмитрий молчал, понимая, что жена права. Но внутри него боролись долг перед матерью и желание защитить семью. Страх обидеть Ларису был сильнее здравого смысла.
Самое страшное было в другом. Алёна, глядя на мужа, всё чаще думала о Стёпе. Он видел, как отец молчит, как принимает навязанную «заботу». Что он вынесет из этого? Что надо терпеть, когда взрослые лезут в твою жизнь? Что за «добро» нужно благодарить, даже если оно душит?
Это осознание ударило, как обухом. Так жить нельзя. Не из-Но однажды Стёпа, вернувшись из школы, твёрдо сказал: «Мама, я не хочу брать бабушкины подарки, если за них потом будут кричать» — и в его глазах Алёна увидела ту самую силу, которой так не хватало им самим.
