Горькая исповедь: Моя невестка стала мне роднее, чем сын!
Меня зовут Галина Соколова, живу я в старинном городке Торжок, где золотые купола церквей перекликаются с шепотом вековых лип. Хочу излить то, что годами копилось в душе, но не могу сказать никому в лицо. Может, станет легче, хоть ненамного. Это звучит безумно, но с каждым днём я всё сильнее привязываюсь к невестке и всё холоднее отношусь к родному сыну. Он не обижает Ларису, но само его присутствие рядом с ней раздражает меня, будто заноза.
Всё изменилось, когда появился на свет мой внук Данила. Сын, Игорь, был в отъезде за границей, и мне довелось первой принять малыша на руки, ухаживать за Ларисой в первые тяжёлые дни после роддома. Она была такой хрупкой, беспомощной, а я вдруг ощутила в себе силы, словно вернулась в молодость. Мы с ней и ребёнком стали одной семьёй — тёплым, уютным миром, где я снова почувствовала себя нужной. Но когда вернулся Игорь, вместо радости меня охватила злость. Наша идиллия рухнула. Я видела, как он обнимает Ларису, целует её и сына, и внутри всё сжималось — хотелось оттолкнуть его, прогнать прочь.
Я не выносила его присутствия. Чтобы он реже бывал дома, придумывала ему дела: «Съезди на рынок, купи свежих овощей», «Отнеси телевизор в мастерскую», «Найди именно ту кашу для Данилы, другую он не ест». Цеплялась за любой повод, лишь бы он ушёл. И теперь, когда он уезжает на работу, я дышу свободно, будто избавилась от тяжёлого груза. В эти минуты я готовлю Ларисе её любимые сырники с вареньем и жду, когда она выйдет на кухню с малышом. Сердце замирает, глядя на них — словно передо мной живая икона, мать и дитя в лучах утреннего света.
Три года назад я потеряла мужа, а год назад вышла на пенсию. Теперь вся моя жизнь — для них, для Ларисы и Данилы. Они стали моей вселенной. Я перестала ходить к подругам, отказалась от посиделок с соседками — зачем, если можно прогуляться с Ларисой по парку, говорить о важном, пока внук спит в коляске? Дома я с радостью беру на себя её хлопоты — уборку, готовку, стирку, — лишь бы она отдохнула. Её благодарный взгляд согревает мне душу, как первое весеннее солнце.
Но вечером, когда на пороге появляется Игорь, во мне всё сжимается. Он — вылитый отец, человек, которого я ненавидела всей душой. Те же грубые руки, тот же голос, даже смех — будто прошлое вернулось, чтобы мучить меня. Говорят, сыновья наследуют матерей, но мой — копия отца, до дрожи. А когда он обнимает Ларису, шепчет ей что-то, я отворачиваюсь, потому что внутри поднимается волна ярости: «Оставь её!» Его присутствие — как нож в сердце.
Пожелав им спокойной ночи, я ухожу в свою комнату — она рядом с их спальней. Ложусь, но сон не приходит. Прислушиваюсь к каждому шороху, к каждому звуку за стеной. Это сводит с ума, но мысль о том, что утром я снова увижу Ларису, успокаивает, как бальзам.
Иногда я спрашиваю себя: почему так вышло? Почему сын, которого я растила, стал чужим, а невестка — родной? Помню, как впервые взяла Данилу на руки, как Лариса смотрела на меня с доверием, и сердце растаяло. Игорь — неплохой муж и отец, но каждое его движение рядом с ней отзывается во мне болью. Может, я ревную? Или вижу в ней ту дочь, которую не родила, а в нём — призрак прошлого, от которого бежала?
Эти чувства разрывают меня. Днём я счастлива, заботясь о них, а ночью лежу без сна, борясь с собой. Не могу признаться никому — что скажут люди? Но я пишу это здесь, чтобы хоть немного облегчить душу. Лариса — мой свет, а Игорь — тень, что заслоняет его. И я не знаю, как жить с этой странной, почти грешной любовью к невестке и отчуждением к сыну.
Возможно, правда в том, что любовь — как река: она не спрашивает, куда течь, а просто находит свой путь. Даже если этот путь кажется другим неправильным.
