В восемнадцать она осталась одна с двумя детьми. А потом объявился «отец»…
Мои родители поженились рано — им было всего по шестнадцать. Беременность, страх перед сплетнями, давление родни — всё закончилось быстрой свадьбой. Но семьи не получилось. Он ушёл почти сразу после нашего с братом рождения. Исчез. Ни алиментов, ни писем, ни звонков. Словно сквозь землю провалился.
И вот, спустя пятнадцать лет, он вдруг стоит на пороге. Небритый, но с видом победителя, будто так и надо.
— Я осознал, что я отец… — заявил он. — Хочу наладить контакт. И одного из вас заберу к себе.
Серьёзно?
Пятнадцать лет тишины. Ни открытки на день рождения, ни «как ты там». А теперь — пожалуйста, с просветлённым лицом, решил, что детей можно делить, как старую мебель.
Когда мне было пять, мама снова вышла замуж. Мы с братом стали звать отчима папой. Он заботился: водил в школу, читал сказки перед сном. Был рядом — в горе и радости. Мы считали его настоящим отцом. Потому что родной был просто строчкой в документах.
Но мама, как ни было больно, не запретила нам общаться с биологическим отцом.
— Вот он. Ваш по крови. Решайте сами, — сказала она.
Мы даже слушать не стали. Просто развернулись и ушли.
Но он не успокоился. Пошёл в суд. Подал иск — хотел отсудить брата. Представляешь? Человек, не заплативший ни копейки алиментов, не появившийся ни разу, вдруг решил стать «заботливым»?
Суд отказал. Мама подала встречный иск. Его лишили родительских прав.
Но он мстил. Писал доносы, жалобы. К нам постоянно наведывались проверяющие. Инспекторы только руками разводили — жалобы пустые. А когда пришли к нему, увидели грязную однушку, пьяных собутыльников, бутылки по углам.
И это он хотел забрать ребёнка?
Годы прошли. Я вышла замуж, родила двоих. А брат… брат оступился. Не буду вдаваться в подробности, но сел. Мы с мамой как-то выкручивались.
И вдруг… повестка в суд.
Отец подал иск — требует, чтобы я его содержала. Теперь он лежачий, допился до белочки, с открытым туберкулёзом. Живёт в развалюхе. Квартиру давно пропил.
Он хочет, чтобы я — его дочь, которую предал, бросил, забыл — забрала его к себе, в дом, где растут мои малыши, и ухаживала за ним.
Я?
Слава Богу, мама вовремя лишила его прав. Суд отказал. Но осадок остался. Знаешь, что обиднее всего? Люди начали меня упрекать. Мол, родная кровь, как ни крути… надо помочь, не бросать.
А он нас не бросал?
Я помню, как мама кормила нас макаронами на воде, потому что денег не хватало. Помню, как отчим брал подработки, чтобы купить нам зимние сапоги. А этот — пропащий, вспомнил о нас, только когда сам сломался.
В суде он рыдал.
— Я был дурак… не понимал, как важна семья…
Но разве я в этом виновата?
Семью не построишь слезами и жалобами. Её строят делами, заботой, любовью. Всё это мне дал отчим. Он и есть мой отец. За него я готова горы свернуть.
А этому человеку я ничего не должна. И не стану помогать.
Мужчины, если бросаете своих детей, меняете семью на водку или мимолётный роман — подумайте: придут ли они к вам, когда вы сядете в коляску? Или отвернутся, как когда-то отвернулись вы?
