«Анна была лишь пробником» — заявила мать моего бывшего мужа.

Эта история — не вымысел и не сцена из фильма. Это моя жизнь. Жестокая, трудная, но правдивая.

Когда нашей дочери Анне исполнилось всего шесть месяцев, её отец, Виктор, бесследно исчез. Как выяснилось позже, у него уже была другая. Ни слов, ни объяснений — просто ушёл и не вернулся. В квартире, где мы жили, осталась я с младенцем на руках. Он оставил нам крышу над головой — и на том спасибо. Но с тех пор я не получила от него ни копейки. Ни алиментов, ни подарков, ни звонка в день рождения дочери. Он стал для нас чужим. А потом я узнала, что у него уже трое детей от той женщины, ради которой он нас бросил.

Однажды, стиснув зубы от стыда, я попросила его помочь собрать Анну в школу. Он холодно ответил:

— У меня своих трое. Мне их кормить…

Родителей у меня не было, родственников — тоже. Всё тянула одна. Работала ночами, когда дочь спала. Плакала, когда она не видела. Кругом — пустота. Даже бывшая свекровь, Татьяна Ивановна, держалась в стороне. А потом выдала такое, что мир перевернулся.

— Ты что, — говорила она, — думала, Анна — это насовсем? Она для Вити была лишь пробным вариантом. Первый блин комом. А вот мои настоящие внуки — те, с кем он сейчас. Вот его семья!

До сих пор не пойму, за что она так возненавидела Анну. Когда я рожала, она радовалась, принесла в роддом цветы. Обещала помогать. Куда всё это делось?

В седьмом классе Анны, когда она уже стала подростком, мне срочно потребовалась операция. Госпитализация на две недели, а дочь одну оставить нельзя. Сжав гордость, я попросила Татьяну Ивановну присмотреть за ней. Хотя бы накормить и убедиться, что всё в порядке.

И знаете, что она ответила?

— Ну, пожить у меня она может… Но не бесплатно! Да и справку принеси, что здорова. У меня внуки бывают, не хватало, чтобы она их заразила…

Я встала, поблагодарила и ушла. Быстро, чтобы не расплакаться у неё на пороге. Но на улице слёзы хлынули. Присела на скамейку, чтобы прийти в себя. Домой идти не хотелось — Анна могла увидеть меня в таком состоянии, а я всегда старалась быть для неё опорой.

Тут рядом присела наша соседка — Ольга Семёновна. Пожилая, одинокая женщина, которую все уважали, но мало кто знал близко. Она тихо спросила, в чём дело. И, неожиданно для себя, я выговорилась — о муже, о свекрови, об операции. Она молча выслушала и сказала:

— Пусть Аннушка поживёт у меня. Присмотрю. Денег не надо — я тебе не чужая.

Я не знала, как её отблагодарить. Но согласилась. Слава Богу, операция прошла хорошо. Через три недели я вернулась. И меня встретили с радостью. Ольга Семёновна накрыла стол, Анна сияла, рассказывала, как они вместе готовили, читали и учились печь пироги. Это было по-настоящему тепло.

С тех пор мы стали почти семьёй. Ольга Семёновна стала Анне бабушкой. Настоящей. С заботой, с добротой, с душой. Теперь она мечтает выдать меня замуж — за хорошего человека. Чтобы меня кто-то полюбил так, как я этого заслуживаю.

А я? Пока не знаю. Но одно я поняла точно: лучше быть рядом с чужой, которая стала родной, чем с роднёй, от которой на душе холодно.