**Дневник Виктора**
Сегодня Тверь утопает в багрянце осени, но в нашем доме словно поселилась тень. Маша выглядит измученной, будто её тихонько покидают силы. Она всегда была примерной хозяйкой, а теперь словно тает на глазах. Я не понимаю, что с ней происходит. Почему в её глазах столько печали? Откуда эта апатия, будто она готова проспать целый год? Что придавило её душу такой тяжестью?
Я ломаю голову. Маша не работает, и мне казалось, что после тяжелого дня меня будет встречать та же сияющая женщина — как раньше, когда она смеялась так звонко, что заряжала всех вокруг. Но теперь она — лишь бледная тень самой себя. Что украло её свет?
Друзья нашептывали, что она измучилась от быта. Я переживал, но не знал, как вернуть ей радость. И вот однажды я решил вернуться раньше, не предупреждая. Но дома — ни души. Маша исчезла! В голове заросли черные мысли. Неужели измена? На следующий день я проследил за ней.
Утром она вышла с большой сумкой, села в автобус до вокзала. Я рванул за ней, сердце колотилось от тревоги. Автобус остановился у старой больницы на окраине. Зубы сжались. Что, она навещает кого-то? Или у неё там…? Я не выдержал и уехал. Но это повторялось снова и снова.
Однажды, пока её не было, я открыл её ноутбук. На экране — чат с расписанием волонтерских смен в детской больнице. Все даты совпадали с её таинственными отлучками. Сердце Виктора сжалось — не от злости, а от стыда за свои подозрения.
Вечером я дождался её. Она вошла усталая, но с тихой улыбкой.
— Маша, где ты пропадаешь? — спросил я, стараясь скрыть дрожь.
Она замерла, потом опустила глаза:
— Витя, родной… Мы должны её удочерить.
Оказалось, она уже полгода помогала в больнице, ухаживала за сиротами. А недавно там появилась крошка-отказница — Лизонька. С первого взгляда та покорила её сердце. Маша не могла забыть девочку, та стала её надеждой.
Я молчал. Удочерить? Я не был готов. Но в глазах жены — давно забытый огонь. В тот же вечер мы начали собирать документы.
Когда Лиза переступила порог, Маша узнала, что ждёт ребёнка. Через несколько месяцев родился наш сынок, Саша. Теперь дом наполнен смехом. Маша снова сияет, а я смотрю на неё и понимаю: эта крошка и наш малыш спасли не только нашу семью, но и нас самих.
