В глухой деревеньке на краю бескрайней тайги, где ветра выли, будто причитая над чьими-то несбывшимися мечтами, жил одинокий Дмитрий Петрович. Его просторный дом, окружённый покосившимся осиновым частоколом, наполнялся жизнью лишь благодаря смеху двух детей — Полины и Влада. Дмитрий, механик на местной лесопилке, тянул всю семью один, скитаясь за запчастями между районами. Если бы не соседка, бабушка Агафья Семёновна, ему пришлось бы выбирать между работой и судьбой детей.
Младшая Полина, хрупкая, как весенний подснежник, с огромными глазами, не говорила ни слова. Врачи только разводили руками — ждать до семи, а там видно будет. Девочка не отходила от старшего брата Влада, который, хоть и был всего на год старше, понимал её без слов. Вместе они играли во дворе под присмотром их грозного сторожа — огромного пса по кличке Буран. Его рык сотрясал стёкла в избах, а взгляд, полный суровой мудрости, заставлял незнакомцев обходить дом стороной. Буран признавал лишь Дмитрия и Агафью, но с детьми становился игривым, как щенок, позволяя им кататься на спине и прятаться в своей конуре.
Дмитрий не раз замечал, как Полина, прильнув к псу, шептала ему что-то на ухо. Буран внимательно слушал, будто вникал в каждое слово, и отвечал ей лёгким тычком мокрого носа или тёплым взглядом, заставляя девочку звонко смеяться. Где-то в глубине души отец знал — между его безмолвной дочерью и псом существовала особая связь, непонятная простым смертным.
Агафья, добрая, но измученная годами, частенько вздыхала:
— Тебе бы, Дмитрий Петрович, хозяйку в дом. Не вытянешь один, и я, старая, скоро ноги протяну. Детям мать нужна, а избе — женская рука.
Её слова, полные житейской правды, крутились в голове у Дмитрия, но он лишь отмахивался — кто сможет заменить мать его детей?
Накануне зимних праздников в деревню заехал старый товарищ Дмитрия, Илья. Они просидели до ночи, вспоминая былые времена, а под утро Дмитрий решил проводить друга до станции. Заглянули по дороге в сельскую чайную, где за стойкой стояла Надежда — женщина с усталыми, но тёплыми глазами. Её улыбка запала Дмитрию в душу. Так началась их история.
Надя оказалась одинокой — приехала в село после гибели мужа в дальнем краю. Детей у неё не было, и жизнь текла тихо, как вода в лесном ручье. Дмитрий стал заходить в чайную чаще, а по вечерам провожал Надю до её крохотной комнатушки в старом бараке. Их встречи становились всё теплее, и вскоре он пригласил её домой.
Она пришла с гостинцами — пряниками да мармеладом. Весь день Надя играла с детьми, читала им сказки, рисовала смешных зверей. Полина и Влад тянулись к ней, словно к солнышку. Но Буран, их верный страж, встретил гостью в штыки. Его рычание гремело, как гром, сопровождая каждое её движение. Надя, смущённая, протянула псу кусок колбасы, но тот лишь отвернулся.
— Ничего, привыкнет, — буркнул Дмитрий, скрывая тревогу. — Он у нас к чужакам неласков.
К Новому году Надя переехала к Дмитрию. Они расписались, и она, бросив работу в чайной, взялась за хозяйство. Дом преобразился: полы блестели, окна сияли, на столе появились свежие пироги. Дмитрий впервые за долгие годы почувствовал покой. Дети под присмотром, дом в порядке, сердце оттаяло. Но Наде, привыкшей к вольной жизни, скоро наскучила роль мачехи. Чужие дети, вечно требующие внимания, раздражали её. Она скучала по посиделкам с подругами, по весёлым вечерам с гармонью.
С каждым месяцем маска заботливой хозяйки спадала. Надя, злая от тоски, срывалась на детей. За малейшую провинность — разлитый чай или разбросанные игрушки — она запирала их в холодном чулане. Полина и Влад, дрожа, сидели в темноте, боясь пошевелиться. Надя пригрозила Владу страшной карой, если он проговорится отцу. Дети научились прятаться от её гнева во дворе, под боком у Бурана. Только там, чувствуя его тёплое дыхание, они ощущали себя в безопасности. Пёс, ненавидя Надю, рычал при её появлении, не давая подойти к детям.
Надя жаловалась Дмитрию, требуя избавиться от Бурана. Но тот лишь качал головой:
— Не тронь пса. Он семье как родной. Держись от него подальше.
Отравить Бурана Надя боялась — пёс чуял неладное и отказывался от её угощений, оскаливая клыки.
Когда Дмитрий уезжал в райцентр, дом наполнялся чужими голосами. Надя звала гостей, стол ломился от закусок и бутылок, патефон орал до утра. Дети, голодные и напуганные, прятались в конуре Бурана, прижимаясь к его густой шерсти. Высокий забор скрывал их от любопытных глаз, а лай пса никого не удивлял — все привыкли к его грозному голосу.
Осенью лес одавил грибами. В одном из походов Надя нашла заброшенную шахту, где на дне ржавела старая вагонетка. Эта находка поселила в её голове чёрную мысль.
В начале ноября, когда землю уже сковал первый мороз, Дмитрий уехал за запчастями. Надя, проводив его, разбудила детей, одела их в лёгкие курточки и повела в село. Она покупала им пряники, игрушки, улыбалась соседям, играя роль заботливой мачехи. Дети, не привыкшие к ласке, радовались, не чуя подвоха. Но дома всё изменилось: Надя заперла их в чулане. Влад плакал, просил хлеба и воды, но в ответ была лишь тишина. Так они просидели до ночи.
Ночью Надя, хлебнув для храбрости, вывела детей со двора. Приказав молчать, она повела их через огороды, обещая «пойти к папе за грибами». Полина, дрожа от холода, цеплялась за её руку. Перейдя пустынное шоссе, они вышли к шахте. В ржавой вагонетке Надя связала детей, заткнула Владу рот тряпкой и, с трудом задвинув засов, ушла, оставив их в ледяной тьме.
Вернувшись домой, она распахнула калитку, разбросала игрушки, разворошиИ когда утром Надя собралась поднять тревогу, дверь распахнулась — на пороге стоял Дмитрий, с глазами, полными ужаса, а за его спиной выли милицейские сирены, и Буран, весь в снегу, с окровавленными лапами, тяжело дышал, уткнувшись мордой в пол.
