«Хоть бы что-то сделала полезное!» — орал муж, пока жена тонула меж детей, быта и подработок. А потом она стала лучшей женой — но уже не для него.
Моя подруга Татьяна из Нижнего Новгорода, мать троих, недавно снова вышла замуж. И хоть говорят — счастье молчаливо, я диву далась. Да, многодетные находят любовь, но зная, как она жила в первом браке, до сих пор не пойму — как она вообще выжила?
«Кому такая старая сдалась?»
Бывала у них пару раз. Картина? Угнетающая. В квартире — вечный хаос: где-то пригорала каша, младший носился в мокрых штанах, средний орал над домашкой. Таня металась меж ними, пытаясь успеть обед до прихода мужа — он терпеть не мог «свинарник».
Суетливо собирала игрушки, пихала их в коробки. Врубала ноут — подрабатывала фрилансом, ведь его зарплаты едва хватало на жкх да хлеб. Вся её жизнь — как белка в колесе — без передышки, без признания.
Он заходил — и с порога:
— Коту воды налей. Ну хоть что-то сделай путёвое…
Словно её день не был сплошным подвигом. Она замолкала, тухла, кивала, шла наливать воду коту. Чтобы хоть что-то в этот день сделать «как надо».
Я как-то шутку бросила — чтоб разрядить:
— Давай детей, накрасимся, в кафешку махнём. Ты же красотка, просто забыла.
И тут же — словно нож:
— Да кому она теперь, старая, краситься? — сказал её муж. Ухмыляясь. Будто шутил. Но не шутил.
Таня виновато улыбнулась, потупилась, пробормотала, что дома вкуснее. А за столом сновали дети, она подбирала игрушки, телефон пищал рабочей почтой, а муж бубнил:
— Сколько можно в интернете торчать? Делом бы занялась.
Я ушла. С каким-то тяжёлым камнем внутри.
«Сама виновата…»
Таня никогда не ныла. Даже в самые чёрные дни. Но от общих знакомых я знала многое. Что свёкор её терпеть не мог — мол, никудышная мать да жена. Раз сын с велика упал, лицо разбил — значит, не доглядела. Беспорядок — значит, лентяйка. Муж орал — значит, заслужила.
Как-то гуляли, и её младший завопил на улице:
— Мама, ты плохая! Не читаешь мне!
Таня достала книжку, начала читать. Устало. Потухше. Будто по обязанности. Хотела быть хорошей матерью — но сил уже не оставалось.
А потом всё рухнуло. Он ушёл. К «правильной». Платит алименты, видится с детьми. Всё по закону. Всё «по-честному». И Таня тогда бросила фразу:
— Наверное, я сама виновата.
Потом они съехали — обменяли квартиру, пропали. Годами ни слуху.
И вдруг… Новая Таня.
Недавно сама написала. На аве — улыбается, волосы распущены, платье. Не узнала. Будто другая. Нет — свободная. Живая. Предложила встретиться.
Пришла. Я глазам не верила. Спина прямая, смеётся легко. В глазах — огонь. Сижу, смотрю — вот это да…
— Я замужем, — просто сказала. — Он сам нашёл. Я тогда просто выживала. Не до любви. А он… ухаживал. Дружил с детьми. И вдруг поняла — меня видят. Слышат. Выбирают.
И оказалось, она — лучшая жена. Даже с пригоревшей яичницей. Потому что он хвалил, улыбался, ел с аппетитом.
Оказалось, бардак — не позор, если убираться всей семьёй и хохотать. Что продукты можно не тащить одной, выслушивая, что опять «что-то забыла». Можно вместе. Легко.
Оказалось, она — не «замызганная баба», а женщина, ради которой хочется готовить, делать причёску и открывать дверь с улыбкой.
Оказалось, она — умница, раз работает. Но не обязана, если не хочет. Теперь всё — не на ней одной.
Оказалось, она — не «пустое место». Она — любовь.
Пока она говорила, я молчала. А потом в кафе вошёл он — её новый муж. Высокий, с добрыми глазами. Смотрел на неё, будто не верил своему счастью. И я поняла: для него она — единственная. Не «мать троих». Не «загнанная домработница». А Женщина.
Дети были с ними. Видно было — тянутся к ней, а она спокойно, с нежностью что-то говорит. И я поняла: она — прекрасная мать.
Потому что рядом тот, кто дал ей в это поверить. Кто не растоптал. Кто не пилил. А просто — дал крылья.
Не знаю, что думает её бывший. Может, плевать. А может, когда-то поймёт, что потерял. Но теперь не важно. Потому что Таня — не потеряна. Она нашлась. И стала той, кем всегда могла быть. Хватило лишь веры. И капельки любви.
