В ту ночь на перроне
Иван Сергеевич опоздал. Проклятый поезд ушёл ровно по расписанию, за полчаса до того, как он, запыхавшись, влетел на вокзал в Екатеринбурге.
— Чёрт побери! — выругался он, стиснув кулаки, и мысленно выложил такую тираду, что даже стены покраснели бы.
До следующего состава оставалось целых шесть часов. Тратить рубли на гостиницу было жаль, да и бессмысленно. Иван решил переждать на вокзале. Купил билет у сонной кассирши, плюхнулся на холодную железную скамью в зале ожидания, достал потрёпанный кроссворд и принялся коротать время.
Слова в кроссворде быстро закончились. Иван оторвался от помятой газеты и огляделся. Вокзал был пуст, будто заброшенная церковь. Лишь в будке у выхода дремал милиционер, да у дальней стены посапывал какой-то мужик в потёртой телогрейке. Вздохнув, Иван поднялся, разминая затекшие ноги, и побрёл к газетному киоску за новым кроссвордом. Но киоск был закрыт, а стекло перед газетами облепили мухи. Привокзальная забегаловка на втором этаже тоже оказалась заперта, и табличка на двери сухо сообщала, что до утра не откроется.
С тяжёлым сердцем Иван вернулся на скамью. Время тянулось, как смола, липкое и бесконечное. Он смотрел на часы, но стрелки, казалось, издевались над ним.
— Скучно, путник?
Иван вздрогнул и обернулся. На соседней скамье сидел маленький старичок в поношенной, но опрятной одежде. Его седая бородка топорщилась, а глаза лукаво поблёскивали.
— Ну да, — буркнул Иван, не особо вникая.
— Давай в дурачка сыграем? На интерес. А то тоска замучила, — предложил старичок.
Иван пожал плечами. Почему бы и нет? Хуже, чем в пустоту пялиться, не будет.
Они играли молча. Старичок азартно шлёпал картами по скамье, горько вздыхал, когда проигрывал, и громко хохотал, выигрывая. Партии шли одна за другой, счёт перевалил за десяток.
— Голодный, чай? — вдруг спросил старичок, глядя на Ивана с отцовской заботой.
— Да где тут поесть-то? — махнул тот рукой.
— Ерунда! Сейчас всё устроим. Пойдём! — старичок вскочил и, не дожидаясь ответа, бодро зашагал к служебному выходу.
— Не отставай! — крикнул он, оглянувшись.
Иван, пожав плечами, поплёлся следом. Они петляли по тёмным коридорам вокзала, пока не очутились в маленьком буфете с двумя столиками, замызганным фикусом на подоконнике и дремлющей за стойкой буфетчицей.
— Машенька, родная, сделай нам чайку да бутербродов! — бойко попросил старичок.
— Опять ты странников таскаешь, — пробурчала Маша, пухлая, как пышка, но покорно принялась за дело.
Иван расплатился и с жадностью впился зубами в бутерброд. Старичок сидел напротив, умилённо наблюдая, как он ест.
— Может, и ты перекусишь? — предложил Иван, откусывая очередной кусок.
— Не, я сыт, — отмахнулся старичок. — Спасибо тебе, а то бы с голоду помер, пока поезд ждал. Кстати, я Иван Сергеевич, инженер.
— Федот Игнатьич, — важно кивнул старичок. — Домовой.
— Кто? — поперхнулся Иван.
— Домовой, — спокойно повторил Федот. — Не слыхал, что ли?
— А на вокзале что забыл? Вы же в избах живете, — недоверчиво спросил Иван.
— Потерялся, — вздохнул Федот, и глаза его потускнели. — Лет пять назад мои переезжали. Я с ними хотел, да на вокзале замешкался, не успел понять, на какой поезд сели. Обратной дороги не знаю. Вот и живу тут, на перроне.
Иван покачал головой, чувствуя, как в груди шевельнулась жалость.
— Дела, — пробормотал он.
— Поешь, а я тебя развлеку, пока поезд не подойдёт, — оживился Федот.
И началось. Домовой устроил Ивану настоящую экскурсию по вокзалу. Они заглянули в диспетчерскую, где пили чай с баранками в компании старого приятеля Федота — диспетчера. Прокатились на маневровом паровозике с машинистом, который, видимо, привык к выходкам старика. Поднялись на смотровую вышку над вокзальными часами, откуда виден был спящий Екатеринбург, утопающий в огнях. Напоследок зашли в кабинет начальника вокзала — полить одинокий фикус.
— А то зачахнет, бедолага, — пояснил Федот. — Все про него забыли.
Утро подкралось незаметно. Вокзал ожил: появились первые пассажиры, уборщица лениво волочила швабру по полу.
— Быстрее! — засуетился Федот. — Твой поезд вот-вот придёт!
Они выбежали на перрон. Холодный ветер ударил в лицо, а сердце Ивана вдруг сжалось от странного предчувствия.
— Слушай, — неожиданно для себя сказал он, — а поехали ко мне? Чего тебе тут маяться?
Федот замер, будто не веря ушам.
— Серьёзно? — голос его дрогнул.
— А то! У меня дом в деревне, сад с яблонями, семья дружная. Козы, правда, нет, прости. Поехали, Федот Игнатьич, чего тебе тут делать?
Глаза домового подозрительно заблестели.
— Правда? — переспросил он, словно боясь, что это шутка.
— Честное слово, — твёрдо сказал Иван.
— Я мигом! — Федот рванул с места и исчез в здании вокзала.
Поезд подошёл. Иван показал билет проводнице, молоденькой девушке с усталыми глазами.
— Заходите, пять минут стоим, — бросила она.
— Сейчас, сейчас, — пробормотал Иван, оглядываясь.
Федота всё не было. Неужели передумал? Или снова заблудился в этих бесконечных коридорах?
— Мужчина, проходите, отправляемся! — поторопила проводница.
Иван, тяжело вздохнув, шагнул в вагон. Сердце сжалосьИ когда поезд тронулся, Иван почувствовал, как на его плечо легла тёплая ладонь, а в ушах прозвучал тихий смешок: «Ну что, путник, поехали домой».
