**Ночь на перроне**
Николай Васильевич опоздал. Проклятый поезд ушел ровно по расписанию, за полчаса до того, как он, запыхавшись, влетел на вокзал в Казани.
— Черт подери! — выругался он, стиснув зубы, и мысленно выдал такую тираду, что даже фонари бы погасли от стыда.
До следующего состава оставалось целых пять часов. Тратить рубли на гостиницу — глупо, да и незачем. Николай решил перекантоваться тут же. Купил билет у сонной кассирши, плюхнулся на холодную лавку в зале ожидания, достал потрепанный кроссвордник и принялся коротать время.
Слова в кроссворде быстро закончились. Николай оторвался от листка и осмотрелся. Вокзал был пуст, как вымерший. Лишь у выхода кемарил полицейский, а в углу храпел мужик в засаленном ватнике. Вздохнув, Николай поднялся, разминая онемевшие ноги, и побрел к газетному киоску — но тот был закрыт, а на витрине сидели мухи. Кафе на втором этаже тоже не светило: на двери висел замок, а табличка сухо сообщала, что откроется только утром.
С тоской в душе Николай вернулся на скамью. Время тянулось, как мартовская слякоть — медленно и противно. Он смотрел на часы, но стрелки будто издевались над ним.
— Скучно, сынок?
Николай вздрогнул и обернулся. На соседней скамье сидел маленький старичок в поношенном, но опрятном пиджаке. Его седые усы топорщились, а глаза блестели, словно у проказника.
— Да, — буркнул Николай, нехотя.
— Может, в «дурака» сыграем? На интерес. А то мне самому тошно, — предложил старик.
Николай пожал плечами. Хуже, чем пялиться в стену, точно не будет.
Играли молча. Старик азартно шлепал картами по скамье, кряхтел при проигрыше и хохотал, когда выигрывал. Партии шли одна за другой.
— Жрать охота? — вдруг спросил старик, глядя на Николая с отеческой теплотой.
— Да где тут поешь, всё закрыто, — махнул тот рукой.
— Ерунда! Сейчас устроим. Пошли! — старик вскочил и, не дожидаясь ответа, засеменил к служебной двери.
— Не отставай! — крикнул через плечо.
Николай, недоуменно пожав плечами, поплелся следом. Они петляли по темным коридорам, пока не вышли в крохотный буфет с двумя столиками, чахлым фикусом у окна и сонной официанткой за стойкой.
— Маринка, солнышко, сваргани нам кофею да бутербродов! — бодро сказал старик.
— Опять привел кого-то, — проворчала Марина, пухлая, как пирожок, но покорно взялась за дело.
Николай расплатился и жадно вцепился в бутерброд. Старик сидел напротив, умиленно наблюдая.
— Может, и ты поешь? — предложил Николай.
— Да я сыт, — отмахнулся старик. — Спасибо, а то бы с голоду пух, пока поезд ждал. Кстати, я Николай Васильевич, электрик.
— Тихон Семеныч, — важно представился старик. — Домовой.
— Чего? — поперхнулся Николай.
— Домовой, — повторил Тихон. — Не слыхал, что ли?
— А ты чего на вокзале делаешь? Вы ж по домам живете, — недоверчиво спросил Николай.
— Потерялся, — вздохнул Тихон, и глаза его потускнели. — Года три назад мои переезжали. Я зазевался, не уследил, в какой поезд они сели. Обратной дороги не знаю. Вот и сижу тут.
Николай покачал головой, чувствуя, как сердце сжалось от жалости.
— Дело-то какое… — пробормотал он.
— Да ладно, до поезда еще время есть — развлеку тебя, — оживился Тихон.
И началось. Домовой повел Николая по всему вокзалу. Заглянули в диспетчерскую, где пили чай с баранками в компании старого приятеля Тихона. Прокатились на маневровом тепловозе с машинистом, который лишь усмехнулся, увидев старика. Забрались на вышку над часами — оттуда видна была вся Казань, усыпанная огнями. В конце зашли в кабинет начальника — полить одинокий фикус.
— А то зачахнет, бедолага, — пояснил Тихон. — Все про него забыли.
Утро наступило незаметно. Вокзал ожил: зашуршали шаги первых пассажиров, зазвенела швабра уборщицы.
— Бежим! — засуетился Тихон. — Твой поезд уже подходит!
Они выбежали на перрон. Холодный ветер ударил в лицо, а сердце Николая вдруг сжалось от странного предчувствия.
— Слушай, — неожиданно сказал он, — а поехай ко мне? Чего тебе тут маяться?
Тихон замер, будто не веря ушам.
— Вправду? — голос его дрогнул.
— Ну а то! Дом у меня под Питером, сад с яблонями, семья шумная. Коровы нет, прости. Поехали, Тихон Семеныч, чего ты тут торчишь?
Глаза домового заблестели.
— Правда? — переспросил он, будто боялся, что это шутка.
— Честное слово, — твердо сказал Николай.
— Щас вернусь! — Тихон рванул с места и скрылся в здании.
Поезд подошел. Николай показал билет проводнице, хмурой девушке с синяками под глазами.
— Заходите, через пять минут отправляемся, — бросила она.
— Сейчас, — пробормотал Николай, озираясь.
Тихона все не было. Неужели передумал? Или снова заплутал?
— Мужчина, проходите, поезд трогается! — поторопила проводница.
Николай, сжав зубы, шагнул в вагон. Сердце ныло от досады. Он открыл дверь купе и замер.
На верхней полке сидел Тихон Семеныч, болтая ногами, как мальчишка. В руках он крепко сжимал горшок с тем самым фикусом.
— Не мог же я его бросить, — сказал домовой, и в его голосе звучала такая радость, что Николай невольно рассмеялся.
И тут он понял: эта ночь на вокзале была не зря. Может, судьба привела его сюда, чтобы найти не попутчика, а настоящего друга.
**Урок:** Иногда самые важные встречи случаются там, где их меньше всего ждешь. Даже в забытом богом уголке мира может найтись тот,И когда поезд тронулся, Николай вдруг осознал, что домовой — это не просто сосед, а частичка дома, который он теперь увёз с собой.
