— Марина, у меня плохие новости, — тяжело вздохнул Олег, подбирая слова, будто боясь их обронить. — С мамой совсем плохо. Восемьдесят пять лет — не шутка! Ей нужен постоянный уход, одной ей уже не справиться.
— Ох, Олег, я давно чувствовала, что так будет, — устало покачала головой Марина, глядя в окно на промозглые улицы Екатеринбурга. — Ты говорил с Виктором? Наверное, придётся нанимать сиделку, иначе никак.
— Да, с Витей я говорил утром, — кивнул Олег, потирая виски. — Но сиделка — это дорого. Да и страшно пускать к маме чужого человека. Ей нужен кто-то свой, родной.
— То есть ты предлагаешь, чтобы мы с тобой по очереди за ней ухаживали? — нахмурилась Марина. — А как же Людмила, жена Виктора? Она согласится? Она же такая… изнеженная, вряд ли захочет возиться с больной старухой.
— Нет, Люду Витя решил не тревожить, — отмахнулся Олег. — Ты же знаешь, она слишком впечатлительная, не выдержит маминого состояния. Мы с ним посовещались и решили… что тебе нужно уволиться и взять уход за мамой на себя.
У Марины перехватило дыхание. Она застыла, будто мир вокруг остановился. Она работала в библиотеке, до пенсии оставались считанные годы, и мысль бросить всё ради свекрови казалась ей кошмаром.
— Олег, мне нужно время подумать, — выдавила она, стараясь скрыть дрожь в голосе. — Если я уволюсь, потеряю стаж. И зарплату. И пенсию. Это же не просто так!
— Марина, я тебя обеспечу, — твёрдо сказал Олег. — Мы с Витей всё обсудили. Ты — лучший вариант. Мама не примет чужого, ты же знаешь её нрав.
— Олег, у меня самой здоровье не железное! — возразила Марина, чувствуя, как в груди закипает обида. — Я жду пенсии, чтобы хоть немного пожить для себя. Уход за стариками — каторга! А вы с Витей даже не спросили меня, просто решили за меня. Как я одна справлюсь с Ниной Степановной?
— Мы справимся, Марина, — примирительно сказал Олег, но в голосе сквозила усталость. — Мы с Витей будем помогать. И не забывай: мы живём в квартире, которую мама нам подарила. Пора и тебе проявить благодарность.
Действительно, Нина Степановна подарила Олегу квартиру ещё на свадьбу. Жильё было оформлено только на него, но свекровь никогда не упускала случая напомнить Марине, что та, мол, «пристроилась» к их семье. «Повезло тебе, Маринка, в нашу семью попасть! У тебя-то самой ни гроша, ни жилья, родители твои из глухого села. Если б не Олег, так бы и прозябала в своей глуши», — любила повторять Нина Степановна, глядя на невестку с едва скрываемым презрением.
Все родственники Олега относились к Марине холодно. Она казалась им слишком простой, не амбициозной, не их круга. А вот Людмила, жена Виктора, была любимицей Нины Степановны. Свекровь всегда говорила с ней ласково, осыпала комплиментами и дорогими подарками.
На праздники Людмиле доставались от свекрови изящные украшения с янтарём, а Марине — дешёвая туалетная вода из «Пятёрочки». Людмиле — модная сумочка из «Центрального», а Марине — потрёпанный платок или пачка старых журналов. Марина просила ничего ей не дарить, но Нина Степановна стояла на своём, каждый раз подчёркивая разницу.
Когда Марина пыталась говорить об этом с Олегом, он лишь отмахивался: «Да брось, Марина, какая разница? Мама же от чистого сердца, не придирайся».
К внукам Нина Степановна тоже относилась по-разному. Она души не чаяла в сыне Виктора и Людмилы, Артёме, и почти не замечала Соню, дочь Марины и Олега. Даже теперь, когда Соня уехала учиться в Питер, она редко звонила родителям, погружённая в свою жизнь.
Марина решила не поддаваться сразу. Она взяла на работе отпуск за свой счёт, чтобы попробовать ухаживать за свекровью, и твёрдо сказала Олегу:
— Месяц я попробую. А потом будем решать. Нечестно взваливать всё на меня.
— Хорошо, Марина, месяц, — согласился Олег. — Но есть ещё одно: маму нельзя оставлять одну. Придётся перевезти её к нам.
— Ладно, — тяжело вздохнула Марина. — Но только на месяц, Олег. Не забудь.
На следующий день Нина Степановна уже лежала в их квартире. Она почти не двигалась, проводя дни в кровати. В доме сразу запахло больницей, а воздух стал тяжёлым от безнадёжности.
Олег тревожился за мать и постоянно командовал Мариной:
— Подложи подушку, маме неудобно!
— Приготовь ужин и покорми её, сама она не сможет!
— Проследи, чтобы мама приняла таблетки. Теперь ты за неё в ответе!
Марина выбивалась из сил, но и сама была уже не молода, а ухаживать за капризной свекровью оказалось непосильно. Нина Степановна словно нарочно изводила невестку: то опрокинет тарелку с супом, то спрячет лекарства, то начнёт ныть о холоде или духоте.
Через неделю приехали Виктор с Людмилой. Они важно осмотрели квартиру, будто проверяя, достойна ли она Нины Степановны, и едва замечали Марину. Виктор склонился к матери и тревожно спросил:
— Мам, как ты тут? Марина тебя не обижает? Если что не так, скажи сразу.
— Ох, Витенька, — слабым голосом протянула Нина Степановна, — кому я нужна, старая да больная? Марина смотрит на меня, как на обузу. Ухаживает спустя рукава. Я ей намекала, что хочу куриный бульон, а она мне вчерашнюю картошку подогревает!
Марина, услышав это из кухни, не выдержала:
— Нина Степановна, у нас ещё суп есть, завтра сварю бульон. Зачем готовить много, если еда портится?
Людмила тут же всплеснула руками:
— Как можно так? Почему не готовишь свежее каждый день? Это же для здоровья Нины Степановны! Ты же сейчас не работаешь, что тебе мешает?
— Людмила, у меня дел хватает, — сквозь зубы ответила Марина. — Я и убираю, и готовлю, и за гигиеной слежу. Когда придёт твоя очередь, делай, как знаешь. Может, у тебя лучше получится.
—Людмила тут же отпрянула, бледнея: «Я? Нет, у меня работа, я не умею ухаживать!» — а Марина в тот же вечер собрала вещи и ушла, поняв наконец, что чужая благодарность не стоит её сломанной жизни.
