Слушай, вот история, которая до сих пор мне душу рвёт…
Меня зовут Алексей Соколов, живу в маленьком городке Бежецк, что затерялся среди бескрайних полей Тверской области. Жизнь моя когда-то была обычной, пока одна женщина не превратила её в ад. Из-за её чёрной зависти всё, что мне было дорого, рассыпалось в прах. До сих пор по ночам просыпаюсь в холодном поту, вспоминая те дни, и думаю — за что мне такое?
Всё началось, когда устроился сантехником в местную школу. Там я познакомился с Надеждой — уборщицей, матерью-одиночкой с дочкой Лизой. Она была тихой, с потухшим взглядом, но где-то глубоко внутри в ней теплилась доброта. Сначала мы просто перекидывались парой слов, потом стали разговаривать дольше, делиться мыслями. А через время я и вовсе переехал к ней. По вечерам ходили в магазин, вместе готовили, я помогал по дому. Мы стали семьёй — настоящей, тёплой. На работе никто не знал о наших отношениях, хотя её подруги замечали, что она будто ожила — улыбалась, глаза светились. Но Надя никому не рассказывала о нас.
Пока однажды не открылась своей напарнице, Галине. А та… С первой минуты я чувствовал в ней что-то неприятное, фальшивое. Галина была из тех, кому вечно мало — муж есть, любовник есть, а ей всё равно хотелось чужого. Смотрела на наше счастье с такой злобой, что хоть зубы на пол клади. Зачем завидовать Наде, у которой и так жизнь не сахар? Но Гале мало было просто завидовать — ей надо было нас разлучить. И, чёрт возьми, у неё получилось.
Она начала ко мне приставать — то намёки, то «случайные» прикосновения. Я мог бы поддаться — вроде ничего собой, — но с Надей мы дали друг другу слово. Да и зачем мне кто-то другой, если рядом была женщина, с которой я чувствовал себя как за каменной стеной? Но Галина не успокаивалась. Она сеяла между нами раздор, подливала масла в огонь, и из-за неё мы ругались страшно. Однажды я не выдержал — после ссоры хлопнул дверью и ушёл в свою старую квартиру. Гордость не давала мне вернуться. На работе мы встречались, я скучал до боли, но делал вид, что мне всё равно.
А Галя тут как тут. Вертелась рядом, как голодная кошка, нагло заигрывала. На корпоративе вообще оторвалась — прижималась, шептала что-то, а Надя стояла в стороне, сжав кулаки. Её взгляд мог прожечь насквозь, но я оттолкнул Галину и ушёл. А на следующий день Лиза слегла с температурой. Надя с ней легла в больницу. Коллеги говорили, что она ночи проводит у дочки, а днём вкалывает в школе. Я не выдержал — представил, как ей тяжело, и пришёл. Предложил посидеть с Лизой — девочка и так звала меня папой. Болезнь дочки снова сблизила нас, и однажды Надя, глядя мне в глаза, сказала: «Давай распишемся». Я был на вершине счастья.
Через месяц назначили свадьбу. Объявили всем, угостили конфетами — все радовались, кроме Галины. Её лицо исказила злоба, и она задумала гадость. В школе собирали деньги на экскурсию для детей. И вдруг часть суммы пропала… а нашлась, разумеется, в шкафчике Нади. Я сразу понял — это Галина подстроила. Надю бы разорвали на части — допросы, позор, а что с Лизой? Я не мог этого допустить. Сказал, что это я взял деньги и спрятал у неё, зная, что её не заподозрят. Надя смотрела на меня, как на сумасшедшего, но я стоял на своём. Меня осудили, посадили. Ради неё, ради Лизы я взял вину на себя.
В тюрьме она навещала меня — раз, другой. Спрашивала, зачем я так поступил, куда делись деньги. Её глаза молили о правде, но я молчал. Не хотел, чтобы она винила себя. Потом она перестала приходить. Сердце разрывалось, но я смирился — думал, так лучше. А потом правда вылезла. Галину поймали на воровстве ещё раз, и все её дела всплыли, включая нашу историю. Слухи дошли до Нади, и она решила приехать ко мне, сказать, как раскаивается… Но не успела. Её машина попала в аварию. Она погибла на месте. Моя любовь, моя жизнь ушла, оставив Лизу сиротой.
Теперь я на свободе, но внутри — пустота. Каждый день кошусь на себя: если бы сразу рассказал о подлости Галины, всё могло быть иначе. Её зависть сожгла мою семью, моё будущее. Никто не заслуживает такого — ни я, ни Надя, ни маленькая Лиза, оставшаяся одна. Хожу по улицам Бежецка, а перед глазами — её улыбка, её голос. Всё могло быть иначе, если бы не эта проклятая зависть, которая нас сгубила.
