Слушай, вот такая история…
Мы познакомились в том возрасте, когда кажется, что любовь — это навсегда. Я училась в художественной школе в Нижнем Новгороде, а он — Серёжа, неуклюжий парень из соседнего двора, вечно с гитарой через плечо и карманами, полными стихов, записанных в тетрадку в клетку. Он дежурил у моего подъезда, делал вид, будто просто идёт мимо, и перебирал струны, будто нечаянно.
— Аня, послушай… — бормотал он, не глядя в глаза. — Это про тебя…
Я слушала. Голос фальшивил, стихи были как из школьного сочинения. Но в нём было что-то — трогательное, до боли искреннее, отчего я не могла просто развернуться и уйти.
После школы жизнь нас разбросала. Я уехала в Москву, он остался в родном Иванове. Но письма приходили. Иногда просто одна строчка: «Без тебя всё не в цвет», иногда — звонок в три ночи: «Привет, солнышко…» Он приезжал, ночевал в тамбурах электричек, лишь бы провести со мной хоть день. А я ждала.
Когда я слегла перед сессией, он примчался под окно на рассвете с термосом и кучей лекарств — где-то прочёл, что при температуре помогает калина. Я стояла в халате, кутаясь в плед, а он ухмылялся:
— Ну что, без меня никак?
Я плакала. От счастья.
Сделал он предложение так же просто, как и всё в нашей жизни. Та же скамейка у фонтана, где мы впервые поцеловались.
— Будешь моей женой? — спросил.
— Только если поклянёшься не превратиться в скучного офисного планктона.
— Клянусь на библии, — приложил руку к груди, и я расхохоталась.
Мы мечтали о переезде в Питер, но мать Серёжи серьёзно заболела. Остались. А потом… потом незаметно — работа, быт, рутина.
Он устроился в магазин электроники, я преподавала в той же художественной школе. Первые годы пахли растворимым кофе и подгоревшими тостами. Мы устраивали вечеринки, ели роллтон под старые пластинки и строили планы. Помню, как он получил первую премию и спустил всё до копейки на ужин в ресторане. «Пофиг, что дорого, зато красиво», — шепнул, целуя мне пальцы, когда принесли торт.
Потом умерла его мать. Нам досталась её трёшка. Решили, что пора. Я забеременела. Серёжа мечтал о дочке — такой же рыжей, как я. Но родился мальчик. И умер через месяц.
Не знаю, кто сломался сильнее. Мы не орали. Не кидались обвинениями. Просто разошлись в разные стороны, каждый — со своим горем.
Я уволилась из школы, не могла видеть детей. Серёжа закопался в работу. Его повысили, но вскоре он ушёл, чтобы открыть свой бизнес. Говорил, что чувствует перспективу. Рискнул — и не прогадал. Жить стали лучше. Настояще.
Казалось бы — радуйся. Но с каждым днём между нами зияла пропасть. Разговоры свелись к «Что купить?», «Я поздно». Я старалась: готовила его любимые блюда, звала его родных, покупала билеты в театр. Он отмахивался: «Потом. Не сейчас».
Мать твердила: «Семья без детей — не семья. Попробуйте ещё.» Я была готова. Но Серёжа — нет.
— Аня, хватит, — отрезал он за ужином. — Больше не поднимай эту тему.
Потом появился Денис. Его деловой партнёр. Познакомились на корпоративе. Улыбчивый, галантный. В отличие от Серёжи, он разбирался в искусстве и не путал Шишкина с Айвазовским.
— Слышал, вы любите импрессионистов, — сказал, подавая мне каталог выставки.
Звал то в театр, то на кофе, то на концерт. Сначала — случайно. Потом — нарочно.
Я решилась сказать мужу.
— Серёжа, Денис постоянно меня приглашает. Он… будто не просто из вежливости.
Серёжа спокойно посмотрел:
— Ну сходи. Тебе же скучно одной.
— Ты серьёзно?
Он кивнул. Ровно. Без тени эмоций. И добавил:
— Он нормальный мужик. И тебя ценит.
Правда вскрылась неожиданно.
Денис, наливая мне вино, глядел прямо в глаза:
— Вчера он был в «Метрополе». С Кузнецовой. Говорит, деловая встреча. Но тебе не сказал?
Я онемела. Вчера он говорил, что задерживается на работе.
— Зачем ты мне это рассказываешь?
— Потому что ты заслуживаешь правду.
Я молчала. Всё внутри сжалось в комок.
— Знаешь, он уже давно не твой муж, — тихо сказал Денис. — Он сам тебя отпустил.
— Врёшь, — прошептала я. — Он не мог…
Но Серёжа сам всё подтвердил.
— Да, — сказал он. — У меня есть другая. Но я не хочу, чтобы ты мучилась. Так что… если тебе ближе Денис, я не против.
— Ты… — перехватило дыхание. — Ты сам его ко мне подтолкнул?
Он пожал плечами:
— Хотел, чтобы у тебя был выбор.
— Какое благородство… — прошипела я. — Ты выстроил целую аферу, чтобы уйти «хорошим». Чтобы я не могла назвать тебя подлецом.
Он смотрел в пол. Телефон дрогнул. Я увидела, как он бросает взгляд на экран, и в его глазах мелькнуло то самое выражение. Которое раньше было только для меня.
— Отвечай, — тихо сказала я. — Она ждёт.
Утром я ушла. Без криков. Без упрёков. Без театральных сцен. Как из чужого дома.
Он оставил мне всё. Квартиру. Деньги. Даже машину.
Но я знала — не из щедрости. А чтобы выйти красиво.
Я ехала в такси и вдруг вспомнила, как он, ещё пацаном, говорил: «Аня, я научусь писать стихи, вот увидишь!»
Стихов он так и не написал. Зато стал мастером постановок.
Особенно в жанре «благородного предательства»…
