Любовь без условий: уроки бабушек из Тихвина
С годами, будто жёлтые листья в тихих парках Тихвина, приходят новые мысли. Я часто вспоминаю бабушек — их заботу, которая раньше казалась назойливой, и подарки, вызывавшие только досаду. Лишь теперь, когда жизнь уже перешагнула свой экватор, я осознаю: это была самая искренняя любовь. Любовь без условий, вопреки всему. Эта история — о том, как поздно приходит понимание их тепла.
Недавно я пила чай на кухне у старого друга в Тихвине. На столе стояла коробка с соком, у которой аккуратно срезали уголки — так делали в детстве, чтобы удобнее пить. Я улыбнулась и спросила у Дениса: «Это что, ретро?» Он вздохнул, глаза стали мягкими: «Это бабушка, понимаешь? Она так всегда делала». И я поняла. Воспоминания нахлынули, как осенний ветер, и сердце сжалось.
Я вспомнила, как в детстве прибежала из школы в нашу маленькую квартиру в Тихвине, а бабушка Татьяна, сияя, протянула мне платье. Оно было простеньким, ситцевым, в мелкий горошек — по моему тогдашнему вкусу, просто ужасным. Я смотрела на нее с недоумением, а она улыбалась, будто подарила мне целое состояние. Тогда я не понимала, почему она так рада. Теперь же, вспоминая, сдерживаю слёзы — комок в горле. Это был её способ сказать: «Я люблю тебя».
Бабушка Татьяна жила на скромную пенсию, но ни один праздник не проходил без подарков. Всем, даже если это была мелочь. Помню, как она дарила мне заколки — снова и снова, будто это было нечто драгоценное. Тогда я злилась, находя их под ёлкой. А сейчас? Отдала бы что угодно, чтобы получить такую же заколку из её рук, обнять её и сказать, как сильно люблю.
Другая бабушка, Нина, обожала книги. Каждый вечер она читала мне, а иногда и просто так, среди дня. Мне, восьмилетней, хотелось прыгать и играть, а её сказки казались скучными. Но она читала так сильно: плакала над печальным, смеялась над смешным, даже если знала текст наизусть. Её смех был детским — звонким, беззаботным. Потом я узнала: у неё не было детства — война его отняла. Теперь я открываю её книги, вдыхаю запах старых страниц, пахнущих теплом и детством, и читаю, чтобы почувствовать её рядом. Но поняла я это слишком поздно.
Мама рассказывала, как в детстве дразнила прабабушку, называя её «морщинистой мартышкой». Они хохотали, бабушка делала вид, что ловит её, но никогда не ругала. Это была игра, полная нежности. Я вижу их смех, их лёгкость, и сердце ноет.
По утрам в доме бабушек пахло свежими пирогами. Их руки болели, но они вставали на рассвете, чтобы напечь оладий и ватрушек. Этот запах — аромат счастья, который не купишь ни за какие деньги. Я поняла это, лишь когда их не стало.
Мама как-то сказала: «Воспитывай ты, а я буду просто любить». В этом и есть суть бабушек из Тихвина — они любили без условий, без ожиданий. Их любовь была как осенний лес: тихая, тёплая, бесконечная. И только теперь я понимаю, как сильно мне не хватает их тепла.
