«Моя мать готова помочь кому угодно, но не собственной дочери!» — с горечью говорит 34-летняя Анастасия, чьи будни напоминают бесконечный марафон между работой, детьми и долгостроем в квартире. Её голос дрожит от обиды — та, что должна быть поддержкой, отвернулась в самый тяжёлый момент.
Недавно друг её мужа, Дмитрий, позвал их на именины. «У них под Подольском дом — с баней, яблонями, даже гирлянды на ёлке уже гори́т, — вспоминает Анастасия. — Дети у Димы одногодки с нашими. Звал с ночёвкой: мол, ребята побегают, а мы отдохнём». Муж, Игорь, обрадовался: «Съездим, воздухом подышим». Но в их жизни всё сложно. Квартира, которую они ремонтируют, похожа на стройплощадку: обои не доклеены, светильники не повешены, кругом мусор. «Я Игорю говорю: как же ремонт? Мы бы за выходные всё доделали!» — вздыхает она. Но он уговорил, и она, скрипя сердцем, согласилась.
Эта квартира — и мечта, и обуза. Ипотека висит дамокловым мечом, а они ютятся у родни, мечтая о своём уголке. Сдавать жильё не планировали, но мать Анастасии, Галина Петровна, неожиданно предложила: «Сын моей подруги ищет, где остановиться. Поможем!» Анастасия заколебалась — снимать родственникам и друзьям сплошная головная боль. Но Игорь поддержал: «Люди проверенные, мать твоя с их семьёй сто лет знакома. Если что — выгоним». Сдались, надеясь на порядочность. Договорились, что заселятся через неделю, но ремонт не готов. Игорь клятвенно пообещал всё успеть, и они засучили рукава.
У Анастасии и Игоря двое детей, кредит и вечная нехватка времени. Он задерживается на работе, а она, в декрете, подрабатывает — верстает дипломы для студентов. «Сейчас горячая пора, — признаётся она. — Сплю урывками, но от заказов не отказываюсь — рубль лишним не бывает». Ремонт тянут сами, денег на рабочих нет. Мать Игоря иногда берёт детей погулять, пока они месят шпаклёвку или таскают мешки. «Я между делом ещё и работы принимаю, — признаётся Анастасия. — Клиентов терять нельзя. Устаю так, что ноги подкашиваются».
Планировали к воскресенью закончить, чтобы передать ключи. Но тут — приглашение на именины. «Ну почему бы не съездить? — рассуждала Анастасия. — Написали тому парню, что задерживаемся на пару дней. Он ворчал, но согласился». Казалось, вопрос решён.
Однако в пятницу, когда они паковали чемоданы, зазвонил телефон. Галина Петровна не просто звонила — она рыдала и кричала: «Как ты могла?! Обещали в воскресенье, а теперь что? Какие ещё именины? Где твоя совесть?» Анастасия опешила. Да, договаривались, но ведь ничего не подписывали, задатка не брали. «Мы же просто на словах согласовали, — оправдывалась она. — Два дня разве катастрофа? У них же есть где жить — родители в Подольске, не на улице ночевать будут. Если срочно — снимут гостиницу!»
Но мать не слушала. «Позорище! — орала она. — Как я теперь в глаза Людмиле Степановне посмотрю?» Для неё устное слово — нерушимо. Анастасия пыталась объяснить, что они не роботы, что дети, работа, ремонт… Бесполезно. «Сначала делайте, что обещали! А потом хоть в Антарктиду валите!» — рявкнула та и бросила трубку.
Анастасия чувствует себя ножом по сердцу. «Мы не преступники, — шепчет она. — Но для мамы важнее её подруга и её сын, а не мы с детьми». Галина Петровна помогает чужим, а на свою кровь ей плевать. И дочь понимает: в материнском сердце для неё места не осталось.
