— С чего это он вдруг взялся судить?!
— Всё, хватит! — рявкнул Дмитрий, ударив кулаком по столу так, что чашка с кофе подпрыгнула, а серебряная ложечка звякнула о блюдце. — Чтоб я больше её здесь не видел! Ни её, ни её духа!
— Ты в адеквате?! — вспыхнула Ольга, резко подняв голову. — Я здесь тоже живу, между прочим! И кого звать — моё право, ясно?
— Пока живёшь, — сквозь зубы бросил он, избегая взгляда.
— То есть как? — её голос дрогнул. — Шантаж? Давить на меня теперь в порядке вещей?
Но Дмитрий уже поднялся, с грохотом отодвинув стул, и вылетел из кухни, хлопнув дверью так, что задребезжали стекла.
Ольга осталась одна. Сначала — тишина, будто время остановилось. Потом пришло осознание. Острая обида. Жгучая злость. Глухая боль.
Как он смеет?!
Анна — её лучшая подруга. С детского сада. Вместе — школа, универ, общажные мытарства, первые разбитые сердца и безумные ночи. Пережили похороны Ольгиной бабушки, отъезд Аниного отца в Сибирь, аборты, сессии, гулянки до рассвета, свадьбы, разводы… Всё. Они как сёстры. Ближе не бывает.
Да, Анна не замужем. Да, у неё бурная личная жизнь. Но это её выбор! Она самостоятельная, умная, с характером. И не обязана всем угождать.
А Дмитрий? Он же знал, кто такая Анна. Слушал, как Ольга рассказывала, как они ночевали на Курском вокзале, пропустив последнюю электричку. Как сбегали с пар, как влюблялись не в тех. Смеялся тогда, подшучивал. А теперь вдруг — фу!
А всё потому, что Анна ему не понравилась в гостях. Не вписывается. Слишком яркая, слишком независимая, «не такая, как надо».
А Ольге с ней — легко. Как дома. Анна — её камень преткновения. Та, что не предаст. Не завидует. Не осуждает. И вот теперь, выходит, Ольге «нельзя» с ней общаться?
И ведь это не впервые. Полгода назад Дмитрий точно так же взорвался — из-за её младшей сестры, Татьяны.
Татьяна, на четыре года младше, жила в Екатеринбурге. Встречалась с мужчиной. Все ждали свадьбы. А оказалось — он женат, дети, полная семья в Подмосковье. Татьяна была его тайной.
Семья взбесилась. Отец месяц не разговаривал. Ольга плакала в подушку — не знала, как помочь. Татьяна молчала. А потом взяла и вернулась в Москву. Вскоре тот мужчина подарил ей квартиру в Хамовниках. Просто так. Без условий.
Сначала все осуждали. Потом зауважали. Деньги-то не фантики. Жильё в центре. Щедро, ничего не скажешь.
Ольга тоже рассказывала об этом Дмитрию. Тогда — просто так, с гордостью за сестру. Ведь как ни крути, она устроилась. Выстояла.
А теперь вот это…
— Ольга! — донёсся голос Дмитрия из гостиной. — Чего молчишь?! Вечно ты этих своих подружек покрываешь.
Ольга медленно вышла из ванной. Сухо бросила:
— Таня — взрослая. Имеет право на ошибки. Она никого не обманывала. Если мужчина ей что-то дал — значит, мог себе позволить.
Дмитрий откинулся на диван, усмехнулся:
— А ты не думала, что это от зависти? Глаза у тебя горели, когда про ту квартиру рассказывала. Может, и сама мечтаешь, чтоб кто-нибудь подарил…
— Ты несешь чушь, — прошипела Ольга. — Я люблю тебя. Или если женщина смотрит на чужое колечко — значит, своё снимает?
— А я, значит, должен радоваться, когда по нашему дому тусуются твои «подружки»? Одна — с хитрыми ухажёрами, другая — содержанка с хэппи-эндом?! А дальше что? Я следующий?
— Ты правда боишься, что я сбегу? — голос Ольги дрожал. — Из-за того, что Аня свободна, а Таня получила квартиру? Что за бред?!
Дмитрий вскочил:
— Ты не понимаешь! Это принципиально! Меня тошнит от них! Запрещаю! Поняла?! Ни Анны, ни Татьяны! Никого!
Ольга посмотрела ему в глаза. Ни любви. Ни доверия. Только злость, контроль, подозрения. Она отвернулась. Медленно зашла в ванную. Открыла кран. И наконец дала волю слезам.
Вода шумела, заглушая рыдания. Её трясло от обиды, бессилия, страха. Но хуже всего было понимание — её не слышат. Тот, кому она доверила жизнь, теперь оспаривает её право выбирать, с кем дружить.
— Неужели… — прошептала Ольга, глотая слёзы, — неужели это конец? Всё, что было — любовь, смех, планы, — теперь ничего не стоит?
Мысль, которую она гнала прочь, теперь звучала всё громче:
А что, если… правда развод?
