Там, где могла быть любовь
Когда Алиса проснулась в понедельник утром, в голове мелькнула простая и странно спокойная мысль: сегодня она ему не напишет.
Не из-за обиды. Не из гордости. Просто потому что всё. Хватит. Достаточно уговаривать сердце терпеть. Хватит вглядываться в экран, в эти серые точки, будто они вернут потерянное тепло. Хватит придумывать слова, которые остаются без ответа. Сегодня она выберет тишину. Свою. И себя.
Кофе вышел крепким, обжигающе горьким. Именно такой он любил. По привычке Алиса налила в две чашки, поставила обе на стол — как раньше. Как всегда. Замерла на секунду, глядя на вторую. Потом резко, без раздумий, убрала её. Впервые — быстро. Без драмы. Без комка в горле. Почти без боли. Почти.
За окном светило солнце, золотистая полоса легла на подоконник, но небо оставалось холодным, пустым, как взгляд прохожего. Она накинула пальто, повязала шарф и вышла. Просто пошла. Без цели. Каждый шаг отдавался лёгким уколом, будто шла босиком по лезвию. Город, знакомый до каждой трещинки в асфальте, казался чужим, словно она видела его впервые. Или просто сама стала другой. Той, что больше не ждёт. Которая прощается — без слов, но навсегда.
Они встретились случайно — у кофейной лавки в Нижнем Новгороде. Он пошутил, она рассмеялась. Не из вежливости — искренне. Он спросил, кладёт ли она сахар в кофе, она ответила: «Нет. Но можно перец». Оба улыбнулись. Потом — разговор, вечер, случайное касание пальцев. И это «почти» сразу поселилось между ними. Он был рядом — но не полностью. Приходил — но не всегда. Обнимал — но ничего не обещал. В его руках было тепло, а в глазах — страх. Он не впускал её в свою жизнь, но делал вид, будто она там важна. Почти важна. Почти любовь.
Это «почти» стало занозой. Она жила с ней — молча, терпеливо. Проглатывала паузы, переваривала ожидание, верила, что однажды он скажет то, что давно витает в воздухе. Что решится. Выберет. Останется. Но он не выбирал. Он просто существовал — рядом, но в шаге от неё.
Алиса ждала. Надеялась. Но однажды внутри что-то оборвалось. Без крика. Без истерики. Просто лопнула та ниточка, на которой держалась её вера. И пустота, пришедшая на смену, оказалась неожиданно тёплой. Потому что в ней была она сама. Без него. Но целая.
Сегодня она не вспоминала, как он спал, прижавшись лбом к её плечу. Не думала о том, как говорил, что её волосы пахнут его мечтой. Не прокручивала в голове момент, когда он сжимал её руку, будто держался за последнее. В этот день она выбрала молчание. Не его. А своё. Глубокое. Нерушимое. Как тишина после бури.
У рыночного перекрёстка она купила тюльпаны. Алые, с белой окантовкой. Не ради праздника. Не в память. Просто потому что захотела. Потому что могла. Придя домой, поставила их в старую стеклянную вазу, как учила бабушка — срезав стебли наискосок. Убрала со стола лишнее, протёрла пыль, разобрала груду старых чеков, на дне шкатулки нашла тонкий серебряный браслет. Надела его. И почувствовала — в этом простом жесте было что-то важное. Возвращение. К себе.
Вечером она зажгла свечу. Села у окна. За стеклом мерцали фонари, проносились машины, чьи-то голоса терялись в темноте. А внутри было иначе. Тише. Глубже. Без страха. Без надрыва. Без него.
Там, где раньше ныло и горело, теперь покой. Не восторг. Не ликование. Просто мир. Настоящий, заслуженный, без притворства. Там, где раньше были слова, которые не долетали, теперь тишина, которая лечит. Там, где могла быть любовь, теперь она сама. Без вопросов. Без пустоты. Просто — целая.
И это не конец. Это начало. Не сказки. Не чуда. А жизни. Своей. Настоящей. И этого — достаточно.
