Прошлое, которое стучит в дверь
Сейчас Даниле двадцать. Он живёт в Твери, заочно учится, подрабатывает в автомастерской, строит свою жизнь, почти не думая о родной Рязани, где всё началось. Его мать, Галина, наблюдает за его успехами с гордостью — и с болью. Слишком многое она упустила. Теперь, когда сын вырос, она чувствует вину, которую не заглушить ни временем, ни оправданиями.
Она часто вспоминает, как всё было. Много раз пыталась объяснить себе свои поступки. Не выходило. И вот однажды Галина решилась на разговор по душам. Позвала его на выходные, испекла любимые пироги, усадила за кухонный стол и, сев напротив, сцепив пальцы, прошептала:
— Прости меня, Даня… за всё. Я была плохой матерью.
Он промолчал. Натянуто улыбнулся и ответил:
— Детство у меня было как у всех.
Но оба знали — это ложь. Его детство было морозным, одиноким, полным немой обиды и горького ожидания тепла, которое так и не пришло.
Данила рос тихим, послушным мальчиком. Не капризничал, не требовал лишнего. Просто ждал, что когда-нибудь мама обнимет его, заметит, похвалит рисунок или пятёрку. Но чаще слышал упрёки, раздражение или полное равнодушие. Галина срывалась, кричала, называла его «крестом», «ошибкой молодости». А он всё равно верил, всё равно тянулся к ней — за любовью, за признанием, за единственным словом, которого так не хватало: «люблю».
Она и правда не любила. Или не умела. Слишком рано столкнулась с жестокостью жизни. В шестнадцать — беременность. Парень исчез, мать закричала, подруги отвернулись. Галина осталась одна.
— Сама виновата, — сквозь слёзы бросила ей мать. — Теперь корми свою беду сама.
Бабушка обещала помогать, но помогала лишь тогда, когда Галина падала от усталости. Младенец плакал по ночам, Галина злилась, запиралась в ванной и ревела в полотенце, чтобы никто не слышал. Ребёнок был для неё наказанием, тяжёлым камнем, от которого не избавиться.
Жизнь не щадила её. Денег не хватало. Галина мыла лестницы, таскала мешки, потом убирала квартиры, чтобы хоть как-то выжить. Устала. Ожесточилась. Учёбу бросила. Радость ушла. А ребёнок рос, требовал, болел. Она кормила, одевала, но душу не отдавала. Он мешал. И она этого не скрывала.
Когда Даниле стукнуло пять, бабушка умерла внезапно — инсульт. Дом стал пустым, тихим и страшным. Галина боялась будущего, но не изменилась. Наоборот — закрылась ещё больше. Работала, училась заочно, получила бухгалтерские курсы, чтобы вылезти из нищеты. Деньги появились, стабильность — тоже. Но тепла с сыном так и не случилось.
Семнадцать лет. Данила уезжает в Тверь. Поступил, уехал — и Галина впервые за много лет вздохнула свободно. Казалось бы, облегчение. Но пустая квартира не радовала. Ловила себя на мыслях: а он поел? справится? И впервые что-то сжалось внутри. Опоздала.
Парень сам звонил, рассказывал, как дела. Она слушала, удивлялась, пыталась говорить мягче. Приезжал — и она вдруг радовалась. Не тому, что вернулся. А тому, что он её простил. Без слов. Просто тем, что был рядом. Он сам строил этот мост, шаг за шагом.
И вот теперь, спустя годы, Галина находит силы сказать правду. Что ненавидела, что злилась, что мечтала сбежать. Что не справлялась. Что не любила, как должна была. Всё это время пряталась за обязанностями, не умея быть матерью.
А он сидит напротив, сдержанный, взрослый, и произносит фразу, которая режет сердце:
— Детство у меня было как у всех.
Но в его голосе нет злости. Только усталость. И прощение. Потому что он вырос. Потому что стал сильным. И потому что научился любить — даже ту, кто не умела любить его.
