Сны уводят далеко, но возвращают всегда.
Меня зовут Варвара Соколова, и моя жизнь — будто странный сон, где дороги петляют, как ленты в косе. Родилась я в тихом городке Торжок, что прячется среди берёз Тверской земли. В двадцать один год совершила первую ошибку — вышла замуж за первую любовь, за Дмитрия. Мы горели, как пламя в печи, не думая о завтра. Но судьба шепнула мне на ухо — я забеременела. Думали, это знак, что быть нам вместе. Однако мечты рассыпались, как песок меж пальцев.
Дмитрий изменился, едва родилась наша дочь Машенька. Его пыл угас, будто свеча на сквозняке. Он не хотел взрослеть, бегал к друзьям, к шумным застольям, к прежней воле. Крики гуляли по дому, пока я не поняла: хватит. Развелись. Любила ли я его? Да. Любил ли он меня? Наверное. Но любовь не склеила разбитое. С Машей на руках я уехала из Торжка, подальше от боли.
Новая жизнь началась, будто солнце после дождя. Через полгода встретила Игоря — мужчину, который казался спасением. Он был ласков с Машей, будто она его кровиночка. Мы поженились, и два года жили, как в сказке: тёплый дом, детский смех, его крепкие объятия. Но счастье — оно хрупкое, как лёд на реке весной.
Всё рухнуло, когда Игорь начал ездить в командировки. Сначала раз в месяц, потом чаще. А потом сказал: «Через неделю уезжаю в Германию. Надолго. Вам там не место». Я онемела. Как же так? Ведь он говорил, что семья — это главное. «Буду прилетать», — пообещал он. Но слова остались словами. Он исчез на целый год — то дела, то задержки. Маша, которой едва исполнилось четыре, звала его «папой из телефона». Он стал голосом в трубке, а я — тенью в пустой квартире.
Одиночество грызло, как мышь сухарь. Я копалась в соцсетях, искала старых друзей из Торжка. Переписывались, вспоминали былое, и однажды подруга Лена сказала: «Давай встретимся в родном городе?» Я согласилась. Взяла Машу, села на поезд и поехала туда, откуда когда-то бежала. Сидели в кафе у реки, дети резвились рядом, а я тонула в воспоминаниях. И вдруг в дверях — Дмитрий. Он не уезжал, остался в Торжке, будто ждал. После развода звонил, писал, но я обрывала нити. У Маши был новый отец, у меня — новая жизнь.
Взгляды встретились, и время замерло. Сердце ёкнуло: неужели ещё что-то есть? Его глаза смотрели тепло, а не пусто. Подошёл, я встала, ноги ватные. Поздоровались, я показала ему Машу — она улыбнулась. «Красивая, — тихо сказал он. — Как ваши дела?» — «Живём», — ответила я. «Если что — я рядом», — бросил он и ушёл. Коротко, но в душе — буря.
Дома Дмитрий не выходил из головы. Подруги рассказали: после развода он сломался. Тосковал, пил, потом закопался в работе, забыв о личной жизни. Неужели он так изменился? Была ли я слишком жестока? Вопросы висели, как тучи. Через пару дней мы нашли друг друга в сети. Начали общаться — не как бывшие, а как старые друзья. Он не давил, не лез в душу, просто был. Я запрещала себе думать о большем: у меня был муж, а он — лишь эхо прошлого.
Однажды вечером болтали по видеосвязи, как вдруг ворвался Игорь — мрачный, как туча. Увидел Дмитрия на экране, взорвался: «Предательница!» Я пыталась объяснить, но получила пощёчину. Он накричал на Машу, хлопнул дверью. Я рыдала, а Дмитрий всё ещё был на связи. Выложила ему всё: как жила этот год, что только что случилось. Он слушал, утешал, говорил, что брак ещё можно спасти.
Но спасать было нечего. Наутро Игорь подал на развод — быстро, как нож в спину. Я собрала вещи, уволилась и вернулась в Торжок. Снова бежала, но теперь — домой. Дмитрию не писала, но он встретил нас на вокзале — подруга Лена проболталась. Подошёл, обнял Машу и сказал: «Не ищите жильё. Мой дом — ваш. Моё сердце — тоже». Я заплакала. После всей боли мы шагнули в новую жизнь с ним.
Четыре года мы счастливы втроём. Маша зовёт Дмитрия папой — не из телефона, а настоящим. Игорь стёрся, как плохой сон. Я смотрю на Дмитрия и думаю: вот она, любовь, которую я чуть не потеряла. Судьба дала второй шанс — и я больше не убегу.
