«Мать кормится за мой счёт» – эти слова сына раскололи мне душу.
«Мать кормится за мой счёт, а мы ещё вынуждены тратиться на её лекарства». Когда я прочла это сообщение от сына, мир перед глазами поплыл. Эти слова, случайно присланные мне, оказались ударом в спину. Они перечеркнули всё, что я считала семьёй, и заставили начать жизнь с чистого листа – в одиночестве, но с гордостью.
Я, Людмила Степановна, жила в своей хрущёвке в тихом городке под Нижним Новгородом вместе с сыном Никитой, его женой Ларисой и их тремя детьми. Молодые заселились ко мне сразу после свадьбы. Вместе мы радовались первым шагам внуков, вместе лечили их от простуд, вместе тянули лямку быта. Лариса уходила в декрет с каждым ребёнком, а я, когда она выходила на работу, оставалась с внуками, если их прихватывало. Дом гудел, как улей: детские крики, вечная готовка, бесконечная уборка. О передышке можно было только мечтать.
Честно признаться, я ждала пенсию, как манну небесную. Отсчитывала дни, зачёркивая их в отрывном календаре, мечтая о тишине. Но моё затишье длилось всего полгода. Каждое утро я будила Никиту и Ларису, стряпала внукам кашу, кормила их, провожала в сад и школу. С младшей, Алиной, мы бродили по скверу, потом возвращались, ставили суп, мыли полы, развешивали бельё. Вечером я таскала детей в художественную школу. Мой график был расписан, как у солдата на полигоне. И всё же я выкраивала минуты для вышивки и книг – они спасали меня от изнеможения.
Однажды вечером телефон дёрнулся. Сообщение от Никиты. Я открыла его – и сердце сжалось, будто в тисках. «Мать кормится за мой счёт, а мы ещё вынуждены тратиться на её лекарства». Земля ушла из-под ног. Я перечитывала строчки, надеясь, что это шутка, что кто-то взломал его аккаунт. Позже Никита признался: текст был для друга, а мне пришло по ошибке. Но поезд ушёл – его слова выжгли во мне всё. Я сказала, что прощаю, но оставаться с ними под одной крышей больше не могла. Эти строки стали последней каплей.
Я не кричала, не рыдала. Просто сняла угол в соседнем районе и переехала, объяснив, что мне спокойнее одной. Аренда съедала львиную долю пенсии, оставляя гроши на хлеб. Но просить у сына я не стала. Вспомнила, как перед выходом на пенсию купила ноутбук, несмотря на уговоры Ларисы, что «не потяну». Потяну, решила я. Племянница научила меня азам, и я стала выкладывать фото своих рушников в соцсети. Бывшие коллеги разнесли весть, и скоро ко мне пошли заказы.
Это не сделало меня богачкой, но дало опору под ногами. Я больше не чувствовала себя нахлебницей. Как-то соседка попросила за скромную плату научить её внучку шить крестиком. Девочка стала моей первой ученицей. Потом пришли ещё две. Родители платили щедро, и жизнь понемногу налаживалась. Я обрела не только доход, но и уверенность – я смогу сама себя прокормить.
С семьёй сына связь оборвалась. Видимся только на днях рождения, да и то редко. Я не злюсь, но его слова до сих пор сверлят душу. Я выбрала честь и волю, даже если платой стало одиночество. Теперь моя жизнь принадлежит только мне – и этим я горжусь, несмотря на ноющую боль в груди.
