— Ну вот, Анечка, тут мы и поставим дом, — твёрдо сказал Игорь, обнимая жену. — Видишь, даже старый фундамент сохранился. В сельсовете узнавал — земля бесхозная. Ты не против, что из города переедем в эту глушь?
— Игорек, хоть за тридевять земель! Мне тут нравится… Смотри: сливы, смородина… Только всё заросло, но мы расчистим. Волнуюсь лишь за Степана, как он к переезду отнесётся.
— О, про меня совещаются? — засмеялся их сын, подходя ближе. — Да всё в порядке, мам, пап. Мы же уже говорили. Земля зовёт. Дом построим — и осядем.
Так они и стояли втроём, глядя на пустырь, который скоро стал бы их домом…
Сперва поставили времянку, чтобы укрыться от непогоды. Потом наняли работяг и начали стройку. Работали до первых заморозков.
Зимой Игорь без дела не сидел. Столярничал, мебель мастерил, соседям помогал — каждая рубля в хозяйстве на счету. Степан устроился в лесхоз, приезжал раз в две недели, но даже эти редкие встречи грели душу. Аня вела дом, наполняя его теплом.
Через три года дом был готов. Игорь вложил в него душу: резные перила, узорчатые ставни — глаз не оторвать.
— Ну что, новоселье справлять пора! — сказал Игорь и строго взглянул на сына. — А тебе, Степка, пора семью заводить. Дому детский смех нужен. Иначе зачем такие хоромы?
— Пап, как тут, — сын ткнул себя в грудь, — ёкнет — сразу женюсь.
— Говорят, ты и сам не с первого раза маму выбрал, — усмехнулся Игорь. — Но присмотрись к Ольге, дочке Сергея Петровича. Девица хоть куда.
Степан кивнул.
— Посмотрю, пап. Если сердце дрогнет — не упущу.
На новоселье собралось полсела — и соседи, и начальство. Пришла и Оля. Наряженная, на каблуках, крутится возле Степана, болтает без умолку. А он — вежливый, но взгляд пустой.
Оля это почувствовала. И в разгар застолья вдруг встала, зло усмехнувшись:
— Все ликуете, а земля-то не ваша! В архивах копалась — ещё за Сидоровыми числится! Я им написала! Так что готовьтесь: либо делитесь, либо ломайте!
Гробовая тишина. Только вилка о тарелку звякнула.
Отец Оли, красный от стыда, поднялся:
— Простите, люди добрые… Не думал, что в моём доме такая змея подрастала. Пошли, Ольга. Позор.
Гости разошлись. Остались только Игорь, Аня и Степан.
— Что теперь, Игорек?.. — тихо спросила Аня.
— Ждать. Может, не всё так плохо. Документы у нас есть. Авось люди адекватные.
Но недели шли, а от Сидоровых — ни весточки. Уже и думать забыли. И вдруг за день до Нового года — стук в дверь.
Степан открыл. На пороге девушка — невысокая, с чемоданом, в демисезонных сапожках.
— Заходите скорее, замёрзнете! — не дал ей говорить Степан, ввёл в дом.
Она сняла пальто, шапку… И он замер. Сердце стукнуло: «Она».
— Как зовут-то? — спросила Аня, наливая чай.
— Татьяна. Я Сидорова. Мне девушка писала про землю. Приехала — хочу по-честному оформить, без судов. Дарственную подпишу. Дом у вас… уютный. У меня даже фото прадеда есть, когда он тут жил. Показать?
Игорь тяжело опустился на стул.
— Пей чай, Танюша. Потом разберёмся.
Степан не отрывал от неё глаз. Таня краснела, опускала взгляд. Аня смотрела на них и улыбалась — материнское сердце знало: вот оно, счастье сына.
Вечером они разглядывали старые фото — на одном был тот же фундамент, только под ветхим домом.
— Чудо, — прошептал Игорь.
— Нет, это дед так решил, — серьёзно ответила Таня.
Теперь в доме топот детских ног. У Степана и Тани — двойня. Игорь с Аней нянчат внуков. А Оля? Вышла замуж в соседний район, говорят, уже третий брак на грани.
Степан иногда обнимает Таню, смотрит в глаза и шепчет:
— Я знал. Сердце не обмануло… Ты — моя. Навсегда.
