Меня зовут Анна, а моего мужа — Дмитрий. Мы вместе уже больше десяти лет, и все эти годы нас преследует одна боль — у нас нет детей. Было несколько попыток забеременеть, но каждый раз заканчивалось потерей ребёнка. Последние пять лет надежда и вовсе угасла. Мы объездили клиники от Новосибирска до Санкт-Петербурга, потратили все накопленные деньги, но врачи лишь разводили руками. Время шло, и мечта о своём малыше казалась всё призрачнее.
Нам советовали взять ребёнка из детдома, но Дмитрий упрямился: хотел именно своего, кровного. «Можно и позже подумать о приёмном, — говорил он, — но сейчас мне важно, чтобы это был наш». Мы даже обсуждали суррогатное материнство, но суммы были неподъёмные. Я находила утешение в общении с племянниками — двумя сыновьями моей сестры Ольги. Она воспитывала их одна: каждый её мужчина сбегал, узнав о новой беременности. Мы помогали ей, но её жизнь казалась мне хаосом, в который я старалась не погружаться.
Однажды за ужином в нашей квартире на окраине Казани разговор зашёл о детях. Мои родственники никогда не стеснялись в выражениях, и в этот вечер их слова резали, как нож. Они подшучивали над моими «тикающими часами», упрекали, что я отказываюсь от «чужого» ребёнка, и твердили, что «не до жиру, быть бы живу». Я молчала, сжимая в кулаке салфетку, а Дмитрий пытался отшучиваться, зная, как мне больно.
Вдруг Ольга неожиданно заявила: «Зачем вам платить чужим? Я могу родить для вас! За небольшие деньги. Вам выгодно, мне полезно. Это будет ваш малыш, а я рожаю легко — вы видели моих детей. Всё пройдёт гладко, договоримся по-родственному». В кухне повисла тишина. Мы с мужем переглянулись, не зная, что ответить. Родня тут же подхватила идею, расписывая, как это удобно и правильно. Мы промямлили, что подумаем, и поспешили сменить тему. Но думать было нечего.
Предложение сестры пугало. Во-первых, Ольга вела далеко не здоровый образ жизни: курила, пила кофе литрами, питалась как придётся. Я сомневалась, что она сможет выносить малыша без последствий. Во-вторых, она бы постоянно видела ребёнка — а мы же одна семья. Что, если она передумает отдавать его? Или начнёт вмешиваться в воспитание? А деньги? Я знала: финансовые вопросы между роднёй — прямая дорога к ссорам. Ольга могла начать требовать больше или даже шантажировать. И главное — мы не контролировали бы её во время беременности. Когда она ждала своих детей, мы уговаривали её бросить курить, но она лишь отмахивалась: «Моё тело — моё дело».
Дома мы с Дмитрием всё обсудили. Решение было очевидным: мы откажемся. Мы хотели ребёнка, а не новых семейных драм. Наутро Ольга позвонила, уверенная, что мы согласимся, и уже прикидывала, как потратит деньги. Я мягко сказала, что мы решили попробовать сами, без посторонней помощи. Её голос стал ледяным. «Ну и живите без детей! — крикнула она. — Всё равно у вас ничего не выйдет! Будете нянчить чужих отбросов!» Её слова вонзились в сердце, и я снова провалилась в пучину отчаяния.
Но это было только начало. Ольга настроила против нас всех родственников. Теперь каждый считал долгом позвонить и высказать нам: «Как можно отказаться от такого предложения? Она же вам помогает, а вы гордыня душит!» Даже мама встала на сторону сестры, и их упрёки стали невыносимыми. Дмитрий пытался меня защищать, но я видела, как и ему тяжело.
Со временем родня поутихла, но Ольга с мамой продолжают давить. Их звонки — как напоминание о нашей неудаче. Я всё чаще думаю о приёмном ребёнке, но страх осуждения держит меня в плену. Дмитрий поддерживает, но я чувствую: эта рана не заживёт никогда. Наш отказ сестре оказался не просто решением, а той чертой, после которой семья раскололась, оставив нас наедине с нашей мечтой.
Наверное, в жизни бывают моменты, когда даже самые близкие люди не могут понять твоей боли. И тогда единственный выход — идти своим путём, несмотря ни на что.
