**Тайна, спрятанная в старой фотокарточке**
Вечер в маленьком городке Березовка был тихим, морозным. Лукерья вернулась с поминок — девять дней назад не стало её матери. Устало плюхнувшись на кухонный стул, она прошептала в пустоту:
— Мам, как же я без тебя…
Горе сжимало горло, словно ледяной обруч. Лукерья чувствовала себя опустошённой, будто часть её ушла вслед за матерью. Чтобы отвлечься, она решила разобрать вещи в комнате покойной. Взобравшись на скрипучую табуретку, она потянулась к антресоли, где хранились мамины платки. Среди аккуратных свёртков её пальцы наткнулись на что-то твёрдое. Фотокарточка, спрятанная под стопкой шерстяных косынок.
— Что это? — пробормотала Лукерья, осторожно доставая снимок.
Она спустилась, включила лампу и вгляделась в пожелтевшее изображение. Сердце ёкнуло: на фото — её мать, молодая, сияющая, с младенцем на руках. Рядом — незнакомый мужчина, высокий, с тёмными волосами и мягкой улыбкой. Пол под ногами вдруг стал зыбким.
— Пап, ты что-то скрываешь, — Лукерья смотрела отцу в глаза, сдерживая дрожь в голосе. — Кто этот человек рядом с мамой?
Отец, Семён Петрович, нахмурился. Лицо его стало каменным.
— Не твоё дело, — отрезал он. — И хватит дурацких вопросов.
— Не моё?! — Лукерья всплеснула руками. — Это же моя мать!
Она швырнула фотографию на стол. На снимке, сделанном у речки, её мать, Мария, счастливо улыбалась, прижимая к груди младенца. Рядом стоял тот самый незнакомец, и взгляд его был полон нежности.
— Если не моё, может, это вообще не я? — Лукерья ткнула пальцем в ребёнка. — Может, вы меня подобрали?
— Бред не неси! — взорвался Семён, лицо его побагровело.
Лукерья ждала объяснений, но отец стиснул зубы. Она знала: если он упрётся, слова от него не вытянешь. Но отступать не собиралась. Они жили в разных концах Березовки и виделись редко. Когда ещё представится шанс узнать правду?
— Мама прятала этот снимок. Значит, тут что-то важное, — тихо сказала Лукерья, не отводя взгляда.
Семён тяжело вздохнул, но лицо оставалось непроницаемым.
— Пап, я не ссориться пришла, — смягчила тон Лукерья. — Просто скажи, кто это. Мне уже под пятьдесят. Я имею право знать!
— Отвяжись! — огрызнулся отец. — Прошлое ворошить нечего!
— Значит, всё серьёзнее, чем я думала, — прошептала Лукерья, чувствуя, как внутри закипает решимость.
Она вышла, но в голове уже зрел план. Тайна старой фотокарточки не давала покоя.
Разгадать загадку оказалось не просто. Лукерья обзвонила всех родных в Березовке, но никто ничего не знал. Отец молчал, и его упрямство становилось зловещим. Когда она уже готова была сдаться, двоюродная сестра посоветовала обратиться к тёте Глаше — самой старой в роду, живущей в соседней деревне.
Тётя Глаша встретила её тепло. После долгого чаепития Лукерья показала фотографию.
— Тётя, помогите, — тихо попросила она, протягивая снимок.
Старушка взяла фото, и глаза её наполнились слезами.
— Машенька… — прошептала она, осенив себя крестом. — Царствие ей Небесное…
— Это я у мамы на руках? — осторожно спросила Лукерья.
— Конечно, ты, — улыбнулась тётя Глаша. — Ты у неё одна была.
— А кто рядом? Это не папа.
Тётя Глаша вздохнула, взгляд её стал далёким. Лукерья почувствовала, как сердце сжалось.
— Кто это, тётя? — настаивала она. — Он не похож на наших. Может, дальний родственник?
Старушка молчала. Лукерья не выдержала:
— Да что же это? Вы с папой сговорились?
— Ничего плохого, Люсь, — после паузы ответила тётя Глаша. — Но я Маше обещала молчать. Хотя… Ладно.
Она налила чаю и начала рассказывать.
Мария была ещё школьницей, когда встретила Александра. Молодой студент, обаятельный и умный, покорил её сердце. Роман их был страстным, быстрым. Все ждали свадьбы, но вышло иначе.
Мария узнала, что ждёт ребёнка. Александр же…
— Испугался, — вздохнула тётя Глаша. — Учёбу бросать не хотел.
— Понятно, — выдохнула Лукерья, чувствуя, как внутри поднимается обида.
— Приходил, ругался, — продолжала старушка. — Говорил, она сама виновата.
— А он… Жив? — спросила Лукерья.
— Жив, здоров. И, кажется, всё в той же хрущёвке на Ленина.
— А как он оказался на фото?
— Уговорили снимок сделать, — улыбнулась тётя Глаша. — Не хотел, но мы настояли.
Потом она рассказала, как Мария встретила Семёна — человека, которого Лукерья всегда считала отцом.
Семён был старшим братом подруги Марии, Надежды. Он был старше, и Мария почти с ним не общалась. Но когда родители выгнали её из дома, Надя уговорила брата помочь. Тётя Глаша и её мать приютили девушку.
— А потом Семён сделал предложение, — закончила тётя Глаша. — И правильно. Любовь — это одно, а ответственность — другое.
Лукерья кивнула, снова взглянула на фото. Внутри клокотало.
— А Александр… Он знал, что мама вышла замуж?
— Злился, ходил, донимал. Но Семён его отвадил.
Дома Лукерья долго сидела в раздумьях. Тайна была раскрыта, но покоя не было. Тётя Глаша, после уговоров, дала адрес Александра.
Он жил в старой хрущёвке. Дверь открыл седоволосый мужчина с усталыми глазами.
— Я ждал тебя, — сказал он, щурясь.
Лукерья вошла, сердце колотилось.
— Вы не соцработник, — утвердительно сказал он.
— Нет.
— И не соседка.
— Александр Николаевич, — Лукерья достала фото. — Вы знаете этот снимок?
Он взял фот— Света… — прошептал он, бледнея, и Лукерья поняла, что отныне в её жизни навсегда останется этот тихий, покаянный голос, звучащий как эхо из забытого прошлого.
