Моя свекровь дуется на нас уже три месяца. Всё началось с того, что мы с мужем осмелились улететь в отпуск, вместо того чтобы вложиться в её бесконечный ремонт. Её квартира в хрущёвке на окраине Екатеринбурга вовсе не аварийная, но она свято верит, что стены надо переклеивать чаще, чем раз в пятилетку. При этом свои деньги она спускает на что угодно — от круизов по Волге до новых шуб, — лишь бы угодить собственным капризам.
Мы не нищие, но и не мечемся в золотых унитазах. Только выкарабкались из ипотеки, а на руках двое детей: дочь-шестиклассница Светлана и сын-третьеклассник Игорь. В этом году мы впервые за много лет решили позволить себе нормальный отдых. И, кажется, это решение перечеркнуло все семейные отношения.
Пока мы пахали на банк, об отпусках и мечтать не смели. Максимум — пара выходных у моих родителей в соседнем Челябинске. Отвозили детей к ним, а через неделю забирали. У родителей просторный дом с огородом, детям раздолье: дед учит рыбачить, бабка печёт блины, огурцы прямо с грядки. Но для нас с мужем это был не отдых, а просто передышка между делами. В этот раз мы сказали «хватит». Вскрыли заначку и рванули к морю, в Крым, к моей тёте Галине.
Кому-то может показаться странным, что мы оставляем детей у моих родных. Но для нас это привычно. Свекровь, Тамара Петровна, с первых дней дала понять: на её помощь с внуками не рассчитывайте. Она, мол, своих подняла, теперь её очередь пожить для себя. Мы приняли эту позицию и не навязывались. Я её понимаю: у мужа ещё брат да сестра, а трое детей — не фунт изюма. Сама двоих растила, знаю, каково это. Поэтому Тамара Петровна видела внуков урывками: заскочит на чай, потискает их и мчится по своим делам.
Три года назад она вышла на пенсию.
— Теперь заживу! — объявила она с гордостью.
Её планы были наполеоновскими: курорты, концерты, поездки к подругам в Питер, шопинг в Москве. Она носилась по жизни, словно компенсируя упущенные годы. Но пенсии на все её хотелки не хватало. Пришлось детям подкидывать. Сестра мужа сразу отказалась — мол, у самих кредиты. Брат иногда переводил немного. Мы же не могли помогать — сами в ипотеке тонули, и Тамара Петровна об этом знала.
Зато она не стеснялась просить о другой помощи: то холодильник передвинуть, то плиту починить. Когда ипотека была почти погашена, свекровь завела разговор о ремонте. Мол, обои отклеиваются, плитка трещит. У нас в квартире тоже не дворец — ремонтировали только после покупки. Но мы твёрдо решили: сначала отдых. О её намёках мы просто сделали вид, что не слышим.
О своих планах мы ей не сообщили. Цветы поливали соседи, кота у нас нет, дети были с нами. Отчитываться за каждый шаг мы не привыкли. Закрыли дверь, погрузили чемоданы в машину и укатили.
Отпуск был райским, пока Тамаре Петровне не понадобилась помощь сына. Она дозвонилась, и Сергей честно сказал, что мы в Крыму. Она привыкла, что мы ездим в Челябинск на пару дней, и уточнила дату возвращения. Услышав «через три недели», потребовала, чтобы Сергей приехал на выходные — от Челябинска до Екатеринбурга рукой подать.
Сергей рассмеялся:
— Мам, мы у моря! Какие выходные?
В трубке повисло молчание, затем короткое:
— Поняла, — и гудки.
Дома нас ждал шторм. В тот же день свекровь вломилась в нашу квартиру, лицо перекошено от ярости.
— Даже не предупредили! — шипела она.
— А зачем? Что мы уехали отдыхать? Ты ведь не отчитываешься перед нами о своих поездках, — пожал плечами Сергей.
— Откуда деньги?! Только с ипотекой разобрались!
— Накопили. Решили потратить на себя. В чём преступление? — Сергей всё ещё не понимал, куда клонит мать.
— На море средства есть, а на ремонт матери — нет! — выпалила она.
Сергей не выдержал:
— Я же не лезу с вопросами, куда ты деваешь свои деньги! А тут мы раз в жизни позволили себе отдых, и ты скандал закатила!
— Чёрствые эгоисты! — бросила Тамара Петровна и хлопнула дверью так, что дрогнули стены.
С тех пор — тишина. Не берёт трубку, не открывает дверь, даже внуку на день рождения не позвонила. Брат и сестра Сергея теперь осаждают нас звонками, обвиняя в чёрствости. Особенно рьяно невестка, которая ни копейки свекрови не дала, ни разу не приехала, но судит нас, как последняя инстанция.
Мы с Сергеем уверены: мы ни в чём не виноваты. Свекровь обиделась на ровном месте. Мы не обязаны финансировать её прихоти — у нас своя семья, свои дети. МоиНо иногда, глядя на молчащий телефон, я ловлю себя на мысли, что эта тишина стоит нам дороже, чем любой ремонт.
