— Я уже не могу больше оставаться в этом доме. У меня на сердце тяжело от одного только звука её шагов, — доверилась мне Вера, 28-летняя девушка из Москвы. — Я думала, что свекровь станет второй мамой, а оказалось — настоящим испытанием на выносливость.

С мужем, Сашей, они сняли квартиру сразу после свадьбы. К средствам на своё жильё не располагали, но мечтали скопить. И тут мама мужа, Людмила Викторовна, предложила: «Зачем вы платите чужим людям? Живите у меня. У меня трехкомнатная квартира, я одна, места всем хватит». Вера тогда восприняла это как знак доброй воли, и переезд казался разумным решением. В первое время, действительно, всё было спокойно — до определённого момента.

— С самого начала она считала себя идеальной хозяйкой. За сорок лет брака у неё не пропало ни одной картошки, ни одного помидора. «Выбрасывать продукты — это грех», — повторяет она, как заклинание. Теперь мы поняли, что под этим подразумевает…

Каждый вечер — это испытание. За столом она с гордостью делится тем, как «немного подгнивший картофель» она очистила и потушила, или как мясо с запахом она замариновала в уксусе, и «никто ничего не заметил». Вера говорит, что после таких ужинов ей просто не хочется есть. Никакого аппетита, ни вдохновения.

— Я хотела готовить сама. Просто предложить помощь. Но она воспринимает это в штыки. «Это мой дом, и я здесь хозяйка. Две хозяйки на кухне — к ссоре», — говорит она. А если я всё же начинаю что-то резать, стоит надо мной и указывает: «Не так! Не туда!» А потом уходит обиженная на неделю. Я понимаю — это её территория. Мы у неё живём. Но я же не рабыня. Я тоже человек с собственными вкусами. И со своим здоровьем.

Заработок у Веры и Саши небольшой. Поесть в кафе не получится. Хорошо, что на работе кормят, иначе голодала бы. Но есть ведь ещё ужины, выходные… А свекровь и слышать не хочет, чтобы они делали что-то отдельно.

— Однажды мы с Сашей решили просто заварить чай и сделать бутерброды — свекровь услышала звук чайника и через минуту уже стояла на кухне: «А меня не позвали? Вам жалко чая на троих? Или вы теперь от меня прячетесь?» И всё — вечер испорчен. А если она узнает, что мы ели в комнате, просто бутерброды, то упрекает: «Не стыдно? Я готовлю для вас, а вы себя ведёте как чужие!» — делится Вера.

Попробовали покупать продукты отдельно — тоже не вышло. Она утверждает, что холодильник общий, и делить его — к развалу семьи. Считает, что если сын раньше ел всё, что она готовила, и был доволен, то я его испортила. А если он просто промолчал, чтобы не обидеть — ей это не важно.

— К тому же, она постоянно консервирует. Сто банок за летний сезон. Мы их не едим. Она тоже. Но балкон ими забит. Банки старые, крышки ржавые. Я как-то осторожно предложила: «Может, выбросим часть?» А она отвечает: «Плесень можно ложечкой снять, и всё будет нормально!» — и смеётся. А мне действительно страшно. Мы рано или поздно отравимся. Я не хочу, чтобы мой муж страдал просто потому, что мама «всё перерабатывает». Я не знаю, как это остановить…

По мнению Веры, свекровь живёт привычками, унаследованными из голодных девяностых. Она искренне считает, что выбрасывать что-то — это преступление. А молодое поколение в её глазах просто «разбалованное». Вера устала от постоянных подколок, упрёков и «советов».

— Мы живём за её счёт. Я благодарна за крышу над головой. Но жить в доме, где нельзя даже закипятить чайник без отчета, — невозможно. Я устала от пищи, которая приносит не сытость, а тревогу. Устала от того, что каждый мой шаг рассматривается как посягательство на «чужую территорию».

Вера всё чаще ловит себя на мысли, что хочет уйти. Но средств на аренду нет. Сашу она любит, но он между двух огней. Он молчит. Не хочет конфликтов. И молчаливо заставляет жену терпеть.

— Я боюсь, что однажды просто сорвусь. Крикну ей всё в лицо. А потом соберу чемодан и уеду. Но куда? Мы пока что не можем позволить себе собственную квартиру. Я пытаюсь копить, но этого недостаточно. Я понимаю, что надо экономить… Но не такой ценой. Ведь еда — это здоровье. И душевное спокойствие. А здесь нет ни того, ни другого.

А вам как кажется: это поколенческое? Или простое нежелание понять других? Почему одним важно не выбрасывать еду, даже если она опасна, а другие в этом видят пренебрежение к жизни и здоровью? Как быть, если тебе отказывают даже в праве поставить чайник на своей кухне?