В моей жизни всегда была одна «головная боль» — младший брат Егор. С детства он шел своим путем — там, где у нормальных людей порядок, у него царил кавардак, где другие составляли планы, он действовал наобум. Ни дня без скандала, ни разу без последствий. И самое противное — в свои передряги он неизменно втягивал нас, старших, потому что «родные должны держаться вместе».

Егор женат. С его супругой Надей растут два сына — пяти и семи лет. Недавно они затеяли ремонт в своей трешке. Как всегда у Егора — спонтанно: деньги на материалы «наскребли», рабочим заплатили авансом, а вот о том, где жить во время ремонта, не подумали. Снимать квартиру — «слишком накладно», в гостиницу — «ты что, с деньгами кукуху потерял?» Решение он принял простое, как ломоть хлеба:

— Поживем у вас с Олей! Мы же своя кровь!

Только вот предупредить нас о своем визите брат не удосужился. Воскресное утро, восемь часов, мы еще спим. Жена на седьмом месяце, сон для нее сейчас — на вес золота. И вдруг — звонок в дверь, топот, лай… Оля вскочила от испуга. Я пошел открывать — а на пороге целая делегация: Егор, Надя, оба ребенка, чемоданы, рюкзаки и… мопс.

Вошли, даже не сняв обувь. Прямо на кухню, будто здесь их ждали. Уселись с видом хозяев и заявили: «Поживем у вас. Месяц, не больше».

Оля, хоть и в положении, но воспитана в интеллигентной семье — ни слова поперек. Позавтракала с ними, улыбалась, а потом увела меня в спальню. И там… ее взгляд говорил красноречивее любых слов. Она была в ярости: гормоны, усталость, стресс — и тут такая «радость». Я уговаривал ее, убеждал, что это ненадолго, что он же родной. Вроде бы она смирилась.

Первые дни было тихо. Жена готовила — они ели. Много. Очень много. Но потом начался кошмар.

Дети, неугомонные, как ураган, за неделю разбили половину фарфорового сервиза, подаренного Олиными родителями. Кот сбежал — нашли его потом в подъезде, перепуганного до полусмерти. Мопс отличился — ободрал обивку дивана, поцарапал кресло, порвал шторы. А хозяйка этого цирка, Надя, только руками разводила: «Ну дети же! Ну собака же маленькая, баловалась!»

Я не успевал носить из магазина пакеты. У Оли болела спина — она целыми днями стояла у плиты. А Надя? Даже чашку за собой не помыла. Ни помощи, ни сочувствия, ни проблеска благодарности. Ее дети скакали по мебели, крошки сыпались на ковер, собака гадила в прихожей — и всем было «нормально».

Каждое утро нас будил лай. Каждую ночь — топот и крики. У Оли начались боли. Она плакала. Я чувствовал — еще чуть-чуть, и браку конец. Я видел, как женщина, которую люблю, тает на глазах, потому что брату важнее его удобства, чем наша семья.

На второй неделе я не выдержал. Мы поговорили с Олей — и впервые в жизни я встал на ее защиту. Я сказал им все: что они ведут себя, как свиньи, что от них одни проблемы, а помощи — ноль. И если не начнут убирать за собой и уважать наш дом — пусть ищут другое место.

Надя фыркнула. Егор обиделся. Назвал нас «бесчувственными», обвинил, что «вышвыриваем родных». Собрали вещи, прихватили зачем-то наш мультиварку и три полотенца, ушли, хлопнув дверью.

Мы с Олей молча навели порядок. Я вынес три мешка мусора. Кот, еле живой, выполз из-под шкафа. Жена впервые за две недели улыбнулась. Мы спасли не только квартиру — мы спасли наш брак.

Сейчас Егор всем рассказывает, что «родной брат кинул в трудную минуту». Что мы выгнали их на улицу. Но я даже не спорю. Пусть болтает. Главное, что моя беременная жена снова в безопасности, а я знаю — сделал правильно.

А вы как бы поступили? Терпели бы ради семьи? Или защитили бы свой дом и того, кто дороже всех?