**Тоска по утраченному дому**
Проснулась я на рассвете. В моём домике в деревне Заречье стояла тишина, лишь за окном щебетали воробьи. Сварила кашу, заварила чай покрепче и, глянув в окно, ахнула:
— Господи, сколько снега намело! — вырвалось у меня, пока я разглядывала сугробы, запорошившие двор.
Накинула старую дублёнку и вышла расчистить дорожку. Едва ступила на крыльцо — услышала голос, доносившийся с проселочной дороги:
— Бабуля! Бабуля! — кричал кто-то.
— Может, к Фёдоровым гости приехали? — подумала я, но сердце вдруг защемило.
Бросилась к калитке, выглянула на дорогу и обомлела.
— Не может быть… — прошептала я, схватившись за грудь.
— Ты правда забираешь её в Москву? — опустилась я на табурет, чувствуя, как дрожат руки.
Слова дочери Натальи ударили, как обухом по голове.
— Ну а что такого? Варюхе уже семь, пора в школу, — спокойно ответила Наталья, отламывая кусок пирога с капустой.
В горле встал ком. Мой дом, всегда такой уютный, вдруг стал давить, будто стены съежились.
— У нас в Заречье школа есть, хорошая! Ты сама в ней училась! — резко встала я, делая вид, что занята, и загремела чугунками.
Наталья отставила чашку.
— Мам, это не обсуждается. Документы уже подала, осталось форму купить.
— Семь лет Варя тебе не была нужна, а теперь вдруг спохватилась? — голос мой дрожал.
Дочь пожала плечами:
— Как не нужна? Я же приезжала.
— Приезжала? — горько усмехнулась я. — Раз в месяц, да и то не всегда.
— Мам, я работала! — огрызнулась Наталья.
— А Варьке твоя работа была нужна? Она без матери росла, у меня!
— Ну и что? Ты же не чужая! Мы договорились, — отвела взгляд дочь.
— Договорились, — повторила я, и в груди заныло.
— Зато теперь у меня своя квартира в центре, — с гордостью сказала Наталья. — Не надо по съёмным углам мотаться.
В этом была правда, но отчего-то боль только росла, как снежный ком.
— Рада за тебя, дочка. Только нам с Варей от этого ни тепло ни холодно. Ты для себя старалась, не для неё.
Наталья вскочила, глаза вспыхнули. Казалось, сейчас наговорит лишнего, но сдержалась.
— Сегодня Варю забираю, — бросила она и вышла на крыльцо.
Я еле удержалась, чтобы не крикнуть ей вдогонку, что город её испортил.
Варя, игравшая с подружками в снежки, вернулась и замерла, увидев мать. Долго разглядывала её, будто вспоминала. Образ Натальи в её голове был смутным — больше похожим на меня. Сама же дочь была яркой: стройная, с горделивой осанкой, будто годы её не тронули. Только соломенные волосы, которые она упрямо красила в блонд, напоминали о родстве с Варей. Но девочка не отводила от неё глаз.
— Собирайся. В пять автобус. Едешь со мной, — сухо сказала Наталья, глядя в сторону.
Варя вздрогнула, сердце застучало от радости. Сколько раз она мечтала, что мама обнимет её, скажет, что скучает…
— А что брать? — заулыбалась она.
— Что надо на первое время. Один рюкзак, — ответила Наталья, не глядя на неё.
Я смотрела, как внучка суетится, и душа рвалась на части. Варя была моим светом, а теперь уезжала в чужой мир. Прижала её к себе, гладила по волосам — будто пыталась запомнить.
— Ну всё, опоздаем, — Наталья поглядела на часы.
— Бабуля, отпусти, — Варя дёрнулась, и её косичка зацепилась за пуговицу моего пальто. Я восприняла это как знак.
— Приезжайте на выходные! — крикнула им вдогонку, выбежав на дорогу.
Варя лишь на миг оглянулась — и скрылась за поворотом.
Тоска, накрывшая меня, была хуже смерти. Когда умер муж, я горевала, но жила. А теперь будто сломалась внутри.
К осени похолодало. Я собирала урожай, закрывала банки и вдруг осознала: без Вари мне осталась лишь пустота. Сидела у окна, смотрела на дорогу, ждала школьников. Порой шла к остановке — вдруг внучка вернётся?
Телефона у меня не было. Бегала к Марфе Степановне, платила банкой огурцов за звонок Наталье. Но та отвечала коротко, будто отвлекали её от важных дел.
— Баба Зоя, Варя на каникулы приедет? — спросила как-то соседская Алёнка.
Я замерла с граблями в руках.
— А когда каникулы?
— Через неделю.
— Не знаю, не договаривались.
— Жалко. Я по Варе скучаю.
— И я, деточка, скучаю, — прошептала я, чувствуя, как по щекам катятся слёзы.
Бросила грабли, зашла в дом. Рыдала, уткнувшись в подушку. «За что мне это?» — думала, умываясь ледяной водой.
И вдруг — озарение. Достала старую тетрадь, вырвала листок и написала адрес Натальи. В новой квартире я ни разу не была — не звали. Но решение созрело.
— Марья Петровна, билет до Москвы на пятницу, — сказала я в кассе. — К внучке еду, каникулы ведь. Обратный не надо.
Билет в руке казался пропуском в потерянный рай. Автобус тащился, водитель ругался, пассажиры ворчали, а я смотрела в окно на голые берёзы.
Город изменился до неузнаваемости. На месте полей — многоэтажки. Достала бумажку с адресом и села на автобус до ЖК «Заря».
Два высотных дома, как стражи, стояли по краям. Быстро нашла нужный подъезд, но дверь была закрыта. Ждала, и вдруг — Варя!
Девочка бросилась ко мне, обняла так, что дыхание перехватило.
— Ну-ну, не плачь, ласточка, — шептала я, гладя её по голове.
— Ты выросла, — добавила, разглядывая внучку.
Квартира Натальи была просторной. Варя хлопотала по кухне, а я не могла наглядеться. Рассказывала про школу, показывала фотографии на «планшете»Но когда я увидела, как Варя, ещё такая маленькая, сама стирает свои вещи и готовит ужин, сердце моё разорвалось от боли, и я поняла, что заберу её домой, чтобы она снова смеялась, как раньше, и знала, что детство – это не только взрослые заботы, а ещё и бабушкины объятия, тёплые пироги и бесконечная любовь.
