В деревне Родниково, затерянной среди бескрайних полей, жила Татьяна Фёдоровна. Ранним утром, когда первые лучи солнца только пробивались сквозь заиндевелые стёкла, она уже стояла у печи, помешивая гречневую кашу. В избе царила тишина, нарушаемая лишь потрескиванием дров да утренним пением петухов.
— Господи, сколько же снега намело! — ахнула женщина, глядя в окно на сугробы, полностью скрывшие двор.
Накинув потрёпанный тулуп, она вышла расчистить тропинку к колодцу. Не успела ступить на крыльцо, как услышала знакомый голос, доносившийся с дороги:
— Бабуля! Бабуля!
Сердце ёкнуло. Татьяна Фёдоровна поспешила к калитке и замерла: перед ней стояла её внучка Машенька, а рядом — дочь Светлана.
— Значит, правда забираешь её в Москву? — прошептала старушка, опускаясь на лавку.
— Ну конечно, — равнодушно ответила Светлана, отламывая кусок пирога с капустой. — Девочке семь лет, пора в школу.
Горло сжало так, что не сделать и глотка. Дом, всегда бывший уютным гнёздышком, внезапно стал чужим и тесным, будто стены сжимали грудь.
— У нас в деревне школа хорошая, — голос дрожал. — Ты сама в ней училась!
Светлана лишь пожала плечами:
— Мам, хватит. Всё решено. Оформление в школу уже готово, осталось форму купить.
— Семь лет Маша тебе была не нужна, а теперь что изменилось?
Дочь раздражённо отпила чаю:
— Да что ты мне припоминаешь? Я работала!
— А дочери твоя работа была нужна? Она без матери росла, со мной!
— Ну и что? Ты же бабушка, ты должна была… — Светлана замолчала, глядя в окно.
— Ага, должна. — Татьяна Фёдоровна сжала кулаки. — Теперь-то у тебя квартира в Москве, да? Небось ипотека…
— Да, у меня теперь своё жильё, — гордо произнесла Светлана. — Не то что раньше, скитаться по съёмным углам.
Старушка покачала головой.
— Квартира — это хорошо. Только Маше от этого ни тепло ни холодно. Ты для себя старалась, не для неё.
Светлана резко встала, глаза сверкнули.
— Заберу Машу сегодня же.
И вышла на крыльцо, хлопнув дверью.
Машенька, игравшая во дворе с соседскими ребятишками, увидела мать и замерла. Та самая мама, которая в её воспоминаниях была лишь размытым пятном. Высокая, стройная, с ярким маникюром и дорогим пальто — совсем непохожая на бабушку.
— Собирайся. В пять вечера автобус, — бросила Светлана, даже не взглянув на дочь.
Девочка вспыхнула от радости. Может, теперь всё будет иначе? Может, мама наконец-то её полюбит?
— А что брать с собой? — спросила она, улыбаясь.
— Только необходимое. Одну сумку.
Татьяна Фёдоровна смотрела, как внучка лихорадочно складывает вещи. Сердце разрывалось. Маша — её радость, её смысл жизни — уезжала в неизвестность.
— Возвращайтесь на выходные! — крикнула старушка вслед, когда они уходили.
Но Машенька лишь мельком оглянулась.
Осень выдалась холодной. Татьяна Фёдоровна машинально собирала урожай, закатывала банки, но всё вокруг казалось пустым. Иногда она стояла у окна, глядя на дорогу, будто ждала чуда.
Телефона у неё не было, поэтому за звонками бегала к соседке тёте Поле, расплачиваясь вареньем. Каждый раз Светлана отвечала односложно, будто отбывала повинность.
— Бабуля, Маша на каникулы приедет? — спросила как-то соседская девчонка.
— А когда каникулы?
— Да вот, через неделю.
— Не знаю, — прошептала старушка.
— Жалко. Я по Маше скучаю.
— И я, родная, скучаю… — И слёзы покатились сами.
Тогда она и решилась. Достала из сундука старую записную книжку, нашла адрес дочери и отправилась на автовокзал.
— Билет в Москву, на пятницу, — сказала она кассирше. — К внучке еду.
Город поразил её. Где раньше были поля — теперь стояли высотки. Автобус высадил её у ЖК «Зарядье» — огромного комплекса с зеркальными стёклами.
Подъезд был закрыт, но тут она увидела Машеньку!
Девочка бросилась к ней, обняла так, что дышать стало трудно.
— Бабуля, как же я по тебе скучала!
Квартира оказалась просторной, но холодной. Маша наперебой рассказывала про школу, показывала фотографии в телефоне.
— А мама где?
— На работе, — ответила девочка, потупив взгляд.
— А ужин кто готовит?
— Я сама. Сегодня макароны с котлетой, завтра суп.
Старушка сжала кулаки.
— А кружки? Друзья?
— Некогда. Но я рисую, вот, смотри!
Маша показала альбом. Бабушка похвалила, а потом сунула ей в руку пятьсот рублей.
— На краски.
Когда Светлана вернулась глубокой ночью, от неё пахло алкоголем.
— Осуждаешь? — хрипло спросила она.
— Нет, — прошептала Татьяна Фёдоровна.
Утром дочь долго говорила по телефону за закрытой дверью. Старушка жарила оладьи, стараясь не слышать.
— Это тот… Андрей? — спросила она потом.
— Да. Мы просто встречаемся.
— Просто? Света, у тебя ребёнок!
— Мам, ты не понимаешь. Жить на одну зарплату невозможно. Андрей помогает.
Старушка не выдержала:
— Лучше бы ты честно работала, чем…
— Кому я такая с ребёнком нужна?!
— Семь лет ты жила без Маши! Теперь же она здесь, как Золушка — стирает, готовит, ночами одна! Ей семь лет!
— Она справляется!
— Справляется?! Ты крадёшь её детство!
На обратном пути Татьяна Фёдоровна плакала. Дома упала на кровать и пролежала так до утра.
А на рассвете вдруг услышала:
— Бабуля! Бабуля!
Она выбежала на крыльцо — и увидела Машеньку, бегущую по снегу.
— Я не могу без тебя! — рыдала девочка, вцепляясь в неё.
— Одна приехала?
— Да.Татьяна Фёдоровна крепко обняла внучку, понимая, что истинное счастье — не в больших городах и деньгах, а в тех, кто любит тебя без условий и расчётов.
