Тоска по утраченному дому
Ольга Васильевна проснулась с первыми лучами солнца. В её скромном доме в деревне Берёзовка стояла тишина, нарушаемая лишь щебетом воробьёв за окошком. Женщина приготовила простой завтрак, заварила крепкий чай и, взглянув в окно, ахнула:
— Господи, сколько снега намело! — воскликнула она, глядя на сугробы, заполонившие двор.
Ольга накинула потрёпанную дублёнку и вышла расчистить тропинку. Едва ступив на крыльцо, она услышала издалека знакомый голос, доносившийся с заснеженной дороги:
— Бабуля! Бабуля! — кричал кто-то.
— Может, к Петровым гости приехали? — мелькнуло у неё в голове, но сердце сжалось от тревоги.
Ольга Васильевна бросилась к калитке, выглянула на улицу и застыла, не веря своим глазам.
— Этого не может быть! — вырвалось у неё, и она прижала ладонь к груди.
— Ты правда заберёшь её в город? — Ольга опустилась на табурет, чувствуя, как дрожат руки.
Новость, которую только что сообщила дочь Светлана, ударила, как гром среди ясного неба.
— А что тут такого? Насте уже семь, пора в школу, — равнодушно ответила Светлана, отламывая кусок пирога с капустой.
Ольга Васильевна почувствовала, как в горле застрял ком. Её уютный дом, всегда бывший надёжным пристанищем, внезапно стал давить, будто стены сжимали грудь.
— У нас в деревне тоже школа есть, и хорошая! Ты сама в ней училась! — Ольга резко встала, делая вид, что занята, и загремела крышками кастрюль.
Светлана отложила пирог и отхлебнула чаю.
— Мам, это не обсуждается. Я не оставлю её здесь. Документы уже подала, осталось форму купить.
— Семь лет Настя тебе была не нужна, а теперь вдруг что-то изменилось? — голос Ольги дрожал от обиды.
Светлана пожала плечами:
— Почему не нужна? Я же приезжала каждые выходные.
— Каждые выходные? — горько усмехнулась мать. — Раз в месяц, да и то не всегда.
— Мам, я работала! — резко бросила дочь.
— А твоя работа ребёнку была нужна? Она росла без матери, при мне!
— А ты что, чужая? Мы же договаривались, — Светлана отвела взгляд.
— Договаривались, — повторила Ольга, и в голосе её прозвучала боль.
— Зато теперь у меня своя квартира в Питере, — с гордостью сказала Светлана. — Не придётся мыкаться по съёмным углам с ребёнком.
В этих словах была правда, и Ольга понимала это. Но боль в душе лишь росла, как снежный ком.
— Хорошо, Света, что квартиру купила. Но нам с Настей от этого ни тепло ни холодно. Ты для себя старалась, не для неё. Может, жёстко скажу, но дочь тебе не нужна — ни тогда, ни сейчас.
Светлана резко поднялась, глаза её вспыхнули гневом. Она хотела бросить что-то резкое, но сдержалась.
— Настю сегодня забираю, — бросила она и вышла на крыльцо, тяжело выдохнув.
Ольга Васильевна едва удержалась от желания крикнуть вслед, что город её испортил, но промолчала.
Настя, игравшая во дворе с подружками, вернулась и, увидев мать, замерла. Она долго разглядывала Светлану, пытаясь вспомнить её лицо. Образ матери в голове девочки всегда был смазанным, похожим на бабушку. Светлана была яркой: стройная, с чёткими чертами лица, будто время над ней не властно. Тёмные волосы, которые она упорно красила в медный оттенок, были единственным, что роднило её с дочерью. Но Настя не могла оторвать от неё взгляд.
— Собирайся, в пять автобус. Едем со мной, — сухо сказала Светлана, глядя в сторону.
Настя вздрогнула, сердце её застучало от радости. Сколько раз она мечтала, что мать обнимет её, скажет, что скучает, что не может без неё.
— А что брать? — радостно спросила девочка, не скрывая улыбки.
— Что нужно на первое время. Одну сумку, — ответила Светлана, не глядя на неё.
Ольга Васильевна смотрела, как внучка суетится, складывая вещи. Душа её разрывалась. Настя была её светом, её жизнью, а теперь уезжала в неизвестность. Бабушка прижала девочку к себе, гладила по голове, пытаясь утешить себя.
— Ну, хватит, опоздаем, — сказала Светлана, поглядывая на часы.
— Бабуля, отпусти, мне пора, — Настя пыталась выскользнуть, но её косички зацепились за пуговицу старого пальто Ольги. Женщина восприняла это как знак.
— Приезжайте на праздники! — крикнула Ольга, выбежав на улицу вслед за дочерью и внучкой.
Настя лишь на мгновение обернулась и поспешила за матерью.
Тоска, накрывшая Ольгу Васильевну, была невыносимой. Даже смерть мужа не приносила такой боли. Тогда она горевала, но жила. А теперь будто что-то сломалось внутри, тот стержень, что держал её всю жизнь, дал трещину.
К осени похолодало. Ольга одевалась теплее, не замечая, что печь давно не топили. Она собрала урожай, закатала банки и вдруг осознала: без Насти ей осталась лишь пустота. Она часами сидела у окна, смотрела на дорогу, наблюдала за чужими детьми, идущими из школы. Иногда ждала автобуса, надеясь, что внучка вернётся.
Телефона у Ольги не было. Она ходила к соседке, платила банкой варенья за звонок дочери. Но Светлана отвечала коротко, будто её отрывали от дел.
— Баба Оля, Настя на каникулы приедет? — спросила соседская девочка, проходя мимо.
Ольга, подметавшая листья, замерла.
— А когда каникулы?
— Через неделю, — ответила девочка.
— Не знаю, мы не говорили.
— Жалко. Я по Насте скучаю.
— И я, родная, скучаю, — тихо сказала Ольга, чувствуя, как по щекам текут слёзы.
Она бросила грабли и ушла в дом. Слёзы лились сами собой, грудь сдавливало. «Что за жизнь такая?» — думала она, умываясь ледянойИ тут раздался звонок в дверь, и Ольга, вытирая ладонью слёзы, пошла открывать, в сердце загорелась слабая надежда.