Брат клялся, что детей не будет, но супруга перехитрила его
Мой брат Игорь женился на моей давней подруге Татьяне, и теперь их семейные распри разрывают мне душу. Я оказалась меж двух огней, не зная, кому сочувствовать: брату, которого обманули, или подруге, пошедшей на хитрость ради материнства. Весь наш городок, Белогорск, судачил об их ссорах — настоящей драме с обидами и предательством.
У Игоря за плечами два неудачных брака и двое сыновей, которым он исправно платил алименты. Но отцовство казалось ему лишь обузой. Детям он почти не уделял внимания, а познакомившись с Таней, сразу оговорил: «Никаких детей!» — «Я устал таскать этот крест, хочу пожить за себя», — говорил он, и голос его звучал как приговор. Таня, моя подруга с детства, легко согласилась. Меня это насторожило. Она всегда грезила о семье, о детском смехе в доме, часто вздыхала, что «песок утекает». Но я не заподозрила подвоха, не предупредила брата. О, как же я просчиталась!
Первые месяцы брака казались идеальными. Игорь сиял, уверенный, что нашёл свою половинку. Таня казалась покорной, любящей, готовая принять его условия. Но спустя девять месяцев огорошила его вестью: «Я беременна». Игорь взбесился. «Мы же договорились!» — кричал он, и в голосе звенела обида. Весь срок их дом дрожал от скандалов. Таня рыдала, Игорь хлопал дверьми, но в итоге смирился — словно выдохся от борьбы.
Родился сын — вылитый Игорь, с теми же серыми глазами и упрямым подбородком. Я думала, малыш растопит его лёд, но брат остался чёрств. Не брал на руки, не нянчил — будто младенец ему чужой. Таня терпела, надеясь, что время всё излечит. Жили они под одной крышей, но трещина меж ними росла.
Через два года Таня нанесла новый удар: «Я снова беременна». Игорь побледнел, глаза его наполнились гневом. Это не было случайностью — срок уже не позволил бы прервать беременность. Уверена: Таня всё рассчитала. Ждала, пока станет слишком поздно, и лишь тогда раскрыла карты. Игорь сбегал из дома, отключал телефон, ночевал у приятелей, но возвращался. Развод? Он понимал — дети всё равно останутся на нём.
Родилась дочь. Крепкая, белокурая малышка, но Игорь даже не приехал за ними из роддома. Занял позицию: «Не я этого хотел». Денег на детей не давал. Таня, сидя в декрете, подрабатывала — писала заметки, делала переводы. На эти гроши покупала еду, одежду, всё необходимое. Я видела, как она изнемогает, но во взгляде её горела упрямая решимость.
А затем она сделала шаг, добивший Игоря. Он работал в конторе с официальной зарплатой, и через год должен был закончить выплаты алиментов сыну от второго брака. Но Таня подала на удержание алиментов через бухгалтерию — закон позволял это даже в браке. Игорь узнал, когда с его зарплаты начали вычитать рубли. Пришёл ко мне, трясясь от ярости: «Она меня подставила! Всё просчитала!» Таня даже не предупредила — просто сделала и поставила перед фактом.
Теперь Игорь в капкане. Впереди — 18 лет выплат, и он чувствует себя обманутым. Подай Таня на алименты после первого ребёнка — он бы развёлся без колебаний. Но она сыграла умнее: сначала родила двоих, укрепила позиции, а затем разыграла козыри. Брат загнан в угол, и гнев его не знает границ.
Я в растерянности. С одной стороны, понимаю Игоря. Он был честен с самого начала: детей не желает, точка. Таня кивала, соглашалась, а потом обвела его вокруг пальца, разрушив мечту о вольной жизни. Её расчётливость пугает — тут не ошибка, а продуманный ход. Она добилась своего, но ценой чего? Игорь не простит её, и брак их дышит на ладан.
С другой — жаль Таню. Она женщина, и я знаю, как страстно она хотела детей. Для неё это не прихоть — смысл бытия. Игорь вёл себя жестоко: не забрал из роддома, не дал ни рубля. Это могло толкнуть её на крайние меры. Подача на алименты — подло? Возможно. Но разве оставил он ей выбор? Эти деньги — детям, а закон на её стороне.
На что она надеется? Что Игорь смирится и они заживут ладно? Или готова к войне, что разобьёт семью в щепки? Не знаю, кто прав. Обмануть мужа, зная его волю, — предательство. Но обрекать жену на бездетность, отвергать собственных детей — разве это лучше? Они муж и жена, а ведут себя как непримиримые враги. Гляжу на их детей — славных, невинных — и не могу выбрать сторону. Как бы поступили вы?
