Чтобы спасти здоровье, я продала дом и уехала в другой город

На закате жизни мне пришлось совершить отчаянный поступок — бросить всё и переехать в другой город. Это был не просто переезд, а борьба за собственное спокойствие и здоровье. Событие, перевернувшее мою жизнь, оказалось тяжёлым, но неизбежным. Выбора у меня не оставалось.

Мой сын, Дмитрий, женился поздно, уже после тридцати. Я была уверена, что его выбор — Анастасия — осознанный и взвешенный. Со снохой мы ладили ровно: без фамильярности, но и без ссор. Проблемы начались, когда молодая пара решила сдать свою маленькую квартиру и переехать ко мне в просторный дом в Подмосковье, доставшийся мне от родителей. Дима объяснил это желанием накопить на жильё и подготовиться к ипотеке. Меня никто не спросил — просто поставили перед фактом: «Мама, мы переезжаем через неделю».

Я не стала спорить, хотя делить дом с молодой семьёй не входило в мои планы. Надеялась, что сын с женой будут уважать мои границы, и что их переезд — временный. Но надежды рассыпались, как песок. Анастасия быстро решила, что теперь здесь хозяйка. Её «власть» проявлялась в мелочах, но именно они отравляли мне жизнь. Мои кремы исчезали из ванной, вещи перемещались в дальние углы шкафа, а мои полки внезапно заполнялись её обувью и коробками. Кухня превратилась в поле битвы. Настя, высокая и статная, расставляла посуду на верхних полках, до которых мне, невысокой, не дотянуться. Мои просьбы вернуть всё на место она игнорировала, а если я переставляла сама, наутро всё оказывалось на прежних позициях.

Я пыталась поговорить, но каждый разговор заканчивался одинаково: Анастасия жаловалась Диме, что я придираюсь по пустякам. Сын вставал на её сторону, мягко, но твёрдо прося «не накручивать». Я чувствовала, как мой дом перестался быть моим.

Конфликты достигли предела, когда Настя начала устраивать шумные гулянки. Каждую неделю в дом приходили толпы её друзей — человек десять, а то и больше. Громкая музыка, смех, разговоры до утра. Я не могла ни спать, ни отдыхать. Всё закончилось, когда я слегла с ангиной. Лежа с температурой, я попросила Настю закончить пораньше. Она кивнула, пообещав, что «скоро разойдутся», но гул продолжался ещё два часа. В итоге мне пришлось самой, еле держась на ногах, выйти и попросить гостей уйти. К моему удивлению, некоторые смутились: «Насть, ты же сказала, что всё нормально!» Они быстро собрались, а сноха, бросив на меня колкий взгляд, ушла вместе с ними.

Вечером позвонил Дмитрий:
— Мама, ну что за сцена? Погуляли немного, и что? Ты совсем плохо себя чувствуешь?

Я не сдержалась:
— А хоть кто-то думает, как мне? Сын, у вас неделя, чтобы найти жильё. Возвращайтесь в свою квартиру или снимайте другую. Я больше не хочу жить с вами.

Через три дня они уехали. Оказалось, ипотека уже была оформлена, и они просто ждали подписания бумаг. Уезжали молча, с каменными лицами, бросая короткие «да» или «нет». Напоследок Анастасия холодно бросила: «До свидания».

Отношения с сыном начали налаживаться только через полгода. Я узнала, что скоро стану бабушкой, и это растопило лёд. Я искренне радовалась за них, спрашивала о здоровье Насти, и постепенно мы стали общаться теплее.

Когда родился внук, Степан, я часто приходила к ним, помогала. Но вскоре помощь превратилась в обязанность. Однажды я сказала, что вечером иду в театр. Анастасия вспыхнула:
— Мы ведь на вас рассчитывали! Договорились с друзьями, уже сказали, что придём!

Я попыталась объяснить, что у меня тоже есть дела, но в ответ получила ледяное молчание.

Позже снова наступила «оттепель». Стёпа подрос, и родители стали привозить его ко мне без предупреждения. Оставляли на день, а иногда и на выходные, бросали немного рублей «на продукты» и уезжали. Я поняла, что моя жизнь мне не принадлежит.

Решение переехать зрело давно, но окончательно оформилось, когда я осознала, что задыхаюсь. Продав дом, я уехала в маленький город в четырёхстах километрах от них. Теперь нас разделяет расстояние, и это спасло мои нервы. Видимся редко, но отношения стали спокойнее. Сын и Анастасия, кажется, наконец-то научились отвечать за свою жизнь. А я обрела свободу и покой, о которых уже почти забыла.