НЕНУЖНАЯ ЖЕНА: КОГДА ЛЮБОВЬ СТАНОВИТСЯ ТИШИНОЙ
Когда Виктор впервые увидел Светлану, не было ни искр, ни огня. Ни дрожи в пальцах, ни бешеного стука сердца. Просто однажды после деревенских посиделок они вдруг шли домой вместе — все разбрелись, а они остались. Потом заходил к ней попить чаю, посмеяться. Света была тихой, доброй, с мягкой улыбкой. Соседи вскоре начали подтрунивать: «Ну что, свадьба когда?» А мать Виктора вздыхала: «Хорошая невеста под боком — не упусти». Так и сыграли.
Жили без лишних слов: огород, скотина, заботы. На признания и нежности времени не хватало. Зато был свет — их сын Алексей. Рос смышлёным, учился хорошо, потом университет. А однажды привёл домой невесту — Настю. Светлана её сразу полюбила: скромная, ладная, с добрыми глазами. Свадьбу справляли всем селом — музыка, смех, запах пирогов и водки. Света сидела, усталая, но счастливая.
И тут увидела мужа. Он кружил в пляске какую-то нарядную блондинку, которая обвисала на нём, как плющ. Смеялась громко, трогала за рукав. Света отвернулась: «Выпил, дурачится».
Когда заиграли медляк, молодые закружились в центре. Света смотрела на Настю — белое платье, тонкий стан, будто ангел. А потом — опять Виктор. С той самой Ириной, как потом выяснилось. Подруга Насти, разведённая, моложе на десять лет. Бойкая, громкая, без забот. Соседка шипела: «Да иди разними!» — «Не портить же праздник», — прошептала Света. Но горечь застряла в горле.
Дома разговор был коротким. Виктор отмахнулся: «Чего ты раздухарилась? Выпил, повеселился». Но с тех пор он стал часто ездить «к детям» — вёз соленья, мясо, мёд. А однажды Алёк проговорился: отец завозит гостинцы и мчится в город, «по делам». Эти «дела» оказались встречами с Ириной.
Виктор не скрывал: Ирина для него как глоток водки после поста. Шум, огонь, страсть. «Ты — как болото, — сказал он Свете. — А она — как гроза. Мы можем разругаться, но потом у нас — пожар!» Он ушёл. Продал мотоцикл, укатил в город. А в груди у Светы осталась пустота.
Она думала: где ошиблась? Ведь всегда ждала, готовила, верила. Может, надо было кричать, бить посуду? Но она не умела. Она была тишиной. А тишину не слышат.
Алексей с Настей приезжали часто. Сын стал её единственной радостью. По ночам Света лежала, глядя в потолок, спрашивая одно и то же. Ответов не было. Но однажды утром, под шум дождя, она вдруг поняла: без него легче. Тепло, спокойно, по-своему.
Передвинула стол к окну — Виктор боялся сквозняков. Переставила всё, как ей удобно. И мир вокруг стал другим. Снег за окном, ветка калины, даже тиканье часов — всё было её. Надела валенки, вышла во двор. Воздух колол щёки, снег хрустел под ногами. И это была радость. Только её.
На плите шкворчала картошка — жареная, с хрустящей корочкой, от которой Виктора всегда тошнило. Алексей сказал: «Отец заедет». Сердце ёкнуло, но оказалось — только за инструментами. Света улыбнулась и, жуя горячий ломтик, прошептала: «Как же хорошо…»
Теперь она знала — её жизнь идёт. Без гроз, без пожаров, но с тишиной, покоем и… настоящей свободой.
