НЕНОУЖНАЯ ЖЕНА: КОГДА ЛЮБОВЬ ПРЕВРАЩАЕТСЯ В ТИШИНУ
Когда Сергей впервые увидел Людмилу, между ними не пробежало ни искры, ни трепета. Не было ни дрожи в коленях, ни пляшущих бабочек в животе. Просто однажды, после деревенских посиделок, он проводил её до дома — остальные разошлись по парам, а они шли вдвоём. Потом заходил к ней поболтать, попить чаю с вареньем. Люда была тихой, скромной, доброй. Соседи начали подшучивать: «Ну что, жених, скоро ли на венец?» А мать Сергея вздыхала: «Хорошая невеста под боком — не упусти». Так и сыграли свадьбу.
Жили, как все в деревне: труд с утра до ночи, разговоров — в обрез. Ни на ласки, ни на нежности времени не хватало. Зато был у них свет в окошке — сын Дмитрий. Растили, как могли, радовались его успехам. Школа, потом институт, а потом Дима привёл свою невесту — Ольгу. Людмила сразу её полюбила. Скромница, умница, руки золотые — мечта любой свекрови. Свадьбу гуляли всем селом, душа пела от счастья. Но беда подкралась нежданно.
Праздник был в разгаре: зал ломился от гостей, гармошка плакала, воздух гудел от смеха, запаха пирогов и махорки. Люда сидела, уставшая, но счастливая. Вдруг взгляд её упал на мужа — он отплясывал с какой-то яркой блондинкой в обтягивающем платье, которая висела на нём, как банный лист. Смех, взгляды, жесты — всё кричало: «Мы тут не просто так». Люда отвернулась, подумав: «Ну выпил, гуляет. Праздник ведь».
Когда заиграла «Калинка», молодые пустились в пляс. Люда едва сдерживала слёзы, глядя на Олю — белая фата, хрупкая, как тростинка. И снова Сергей — с той самой Светланой, как позже оказалось. Коллега Оли, ветреная, лет на десять моложе. Смешливая, бойкая, без царя в голове. Соседка Люды прошептала: «Давай, мать, прекратим это безобразие!» — «Зачем детям праздник портить?» — ответила Люда. Но осадочек остался.
Дома разговор не клеился. Сергей только отмахнулся: «Ну чего ты, выпил, пошутил — ерунда». Но с того дня он стал чаще ездить к «детям» — везе́л соленья, мёд, грибы. А однажды Антон проговорился: отец передаёт гостинцы и мчит в город — «по делам». Эти «дела» оказались романом со Светланой.
Сергей не скрывал — Света для него как глоток самогона после постного супа. Огонь, искры, страсть. «Ты — как старая печка, — сказал он Люде. — Тихо тлеешь. А она — как пожар! Мы можем посуду бить, кричать, зато потом — как в кино!» Он ушёл. Продал мотоцикл, бросил работу, укатил в город. А в Люде осталась только тяжёлая пустота. Обида, предательство, тишина.
Долго она думала — где ошиблась? Ведь всегда была рядом, стряпала, ждала, верила. Что не так? Может, надо было краситься, как Светка, вульгарно смеяться? Но это была не она. Она — тихий вечер, тёплая печь, надёжный тыл. Но, видно, этого оказалось мало…
Дмитрий с Олей приезжали часто. Сын стал её единственной отрадой. По ночам Люда лежала, глядя в потолок, задаваясь одними и теми же вопросами. Ответов не было. Но однажды утром, проснувшись под стук дождя по крыше, она вдруг поняла: хорошо, что его нет. Тепло, спокойно, по-настоящему.
Переставила стол к окну — раньше Сергей боялся, что продует. Перекроила всё, как ей удобно. И вдруг мир заиграл новыми красками. Снег за окном, гроздья калины, даже тишина — всё стало её. Достала старые коньки, впервые за годы вышла на лёд. Воздух обжигал лёгкие, снег скрипел под ногами. И это была радость. Её.
На сковороде шипела картошка, та самая, румяная, с хрустящей корочкой, от которой Сергея мутило. Она хрустела на зубах, а внутри было тепло. Дима сказал: «Отец заедет». Сердце Люды ёкнуло, но оказалось — только за инструментами. Она улыбнулась и, закусывая горячей картошкой, прошептала: «Как же хорошо…»
Теперь она знала — её жизнь продолжается. Без пожаров, без фейерверков, зато с тишиной, покоем и… настоящей свободой.
