Меня зовут Надежда Волкова, и живу я в тихом городке Калязине, где Волга лениво огибает старые улочки. Сегодня, как обычно, я проснулась раньше петухов, чтобы успеть прибраться, пока мой сорокалетний «малыш» Вадим сладко посапывает в своей комнате. Да-да, сорок, как бы дико это ни звучало! Кухня напоминает поле после битвы — горы посуды, крошки повсюду, а в гостиной его вещи устроили персональную выставку под названием «Здесь живет вечный подросток». Иногда кажется, что кто-то нажал на паузу в его жизни, а пульт потеряли. Хочется крикнуть: «Да взлети уже из гнезда!», но слова застревают где-то в районе горла, а сердце ёкает, будто старый холодильник.
Вадима я растила одна — муж, как водится, испарился, словно утренний туман над рекой. Всё для сына, всё ради сына: и платки мокрые от слёз, когда его в школе обижали, и ночные бдения над учебниками. Хотела, чтоб он чувствовал себя за каменной стеной. А получила — за каменной стеной, да только стена эта теперь мешает ему шагнуть во взрослую жизнь. Сама не заметила, как вырастила этакого Ванюшку-дурачка, который ждёт, когда мамка принесёт ему щей да денег на новые «танчики».
Недавно соседка Зинаида попросила помочь перетаскать комод. «Вадик, — говорю, — двинемся, разомнём косточки!» А он, не отрываясь от монитора: «Ма, ну не вовремя, у меня клан на райде!» В этот момент я поняла — пока я готова для него горы свернуть, он уверен, что мамина спина никогда не устанет. Подруги ахают: «Надь, да когда же ты его выгонишь? Пусть на своей шкуре поймёт, что такое жизнь!» Знаю, что они правы, но стоит представить, как захлопнется за ним дверь, внутри всё сжимается в комок. Ведь это тот самый мальчишка, что бежал ко мне с разбитой губой, рыдал из-за двойки по математике и ждал с работы, чтобы вместе грызть сушки с чаем.
С каждым днём я всё больше похожа на ту самую Бабу-Ягу из сказки — бурчу утром: «Опять носки под диваном! Опять крошки на столе!» Материнский инстинкт воюет с усталостью, а Вадим тем временем живёт по принципу «то густо, то пусто» — то подработает курьером, то решает, что «это не его». Деньги, если и появляются, улетают на «донаты» в играх. Мне стыдно перед кассиршей в магазине, когда пересчитываю мелочь, но ещё обиднее, что сын даже не догадывается поднести сумки из магазина.
На днях попробовала поговорить по-хорошему: «Сынок, — начала дрожащим голосом, — мне ведь тоже тяжело. Я не вечная печка, которая будет тебя кормить». В ответ — хлопанье дверью и сутки игнора. Чувствую себя предательницей, будто выбросила на мороз того самого малыша, что прятался у меня под крылом. А потом смотрю на ровесников Вадима — у тех уже дети в школу ходят, дачи строят, а мой «орлёнок» всё ждёт, когда мама принесёт ему выглаженные носки.
Иногда думаю — может, дело не в том, чтобы выставить его за дверь, а в том, чтобы разбудить в нём хоть каплю амбиций. Но как это сделать, не ранив его тонкую душевную организацию? Ведь под этой броней из лени — куча страхов и обид. Хотя и мне уже не двадцать — устала таскать на себе этот воз, мечтаю просто попить чайку в тишине, без вечных «Ма, где мои джинсы?»
Сегодня, пока мыла чашки, вспомнила, как пятилетний Вадик «помогал» мне разбирать сумки — рассыпал сахар, но зато так старался! Мы были настоящей командой. А теперь он — как тот чемодан без ручки, который и нести тяжело, и бросить жалко.
Годы идут. Надеюсь, когда-нибудь мойНо однажды утром я проснулась с твёрдым решением — сегодня я куплю новый замок и изменю свою жизнь, даже если это будет самый трудный день в моей материнской карьере.
