В небольшом городке на Урале, где деревянные дома с резными ставнями хранят тепло семейных историй, моя жизнь, наполненная любовью к сыну, внезапно погрузилась в тень разочарования. Я, Татьяна Сергеевна, всегда надеялась, что мой Дима встретит добрую девушку, но его избранница, Карина, обнажила передо мной свою истинную суть, и теперь ночи мои полны тревоги за судьбу моего мальчика.
Дима — свет моей жизни, моё единственное дитя. Я растила его одна после того, как мужа забрала война, трудилась в библиотеке, отказывая себе во всём, лишь бы он ни в чём не знал нужды. Он вырос отзывчивым и умным, стал архитектором, и я верила, что его ждёт счастливая доля. Когда он заговорил о Карине, я обрадовалась: наконец-то он нашёл свою половинку. Они встречались год, и я ждала знакомства, представляя, как мы будем пить чай с вареньем и делиться теплом.
Но вчера Карина позвала меня в кафе на центральной площади. Я надела своё лучшее пальто, купила торт «Прага», чтобы порадовать её, однако разговор, начавшийся с вежливых улыбок, быстро превратился в сюрреалистичный кошмар. Карина, с её блестящими волосами и ледяным взглядом, с первых же минут вела себя так, будто я — лишняя деталь в её планах. Её слова, острые и безжалостные, до сих пор звонят в моих ушах.
«Татьяна Сергеевна, давайте сразу обо всём договоримся, — сказала она, поправляя дорогой шарф. — Дима теперь взрослый, и я не потерплю, чтобы вы лезли в наши дела. Мы скоро поженимся, и после свадьбы вы будете для него просто гостьей». Я онемела. «Карина, я только хочу, чтобы вы жили счастливо», — попыталась возразить я, но она перебила: «Счастье — это когда нас никто не трогает. Вы слишком много решаете за него, а теперь он будет слушать только меня».
Её фразы вонзались, как иголки. Я всегда старалась не навязываться, давала Диме свободу, но Карина видела во мне врага. Она продолжила: «Вы не будете жить с нами, даже если у нас появятся дети. Бабушки — это хорошо, но в меру. И ещё, Дима упомянул, что вы копите ему на квартиру. Но нам нужен коттедж в Подмосковье. Думаю, вы поможете». Меня будто ударили по сердцу. Она не просто отталкивала меня — она требовала мои сбережения, мою заботу, моего сына, будто я — тень, которой не место в их будущем.
Я попробовала возразить: «Карина, я одна поднимала Диму, всё, что у меня есть, для него. Но я же не чужая, я его мать!» Она усмехнулась: «Матери должны понимать, где их место. Теперь он мой, и я решаю, как ему жить». Её спокойный голос и уверенность словно вытягивали из меня последние силы. Я встала, бросила на стол купюры и вышла, стиснув зубы, чтобы не расплакаться. Всю ночь я металась в постели, не в силах уснуть. Как отдать сына той, для которой я — помеха?
Дома я позвонила Диме, надеясь, что он не знает о её словах. Но он лишь промямлил: «Мама, Карина просто прямолинейная, она хочет как лучше». Его голос добил меня. Мой мальчик, которого я растила с такой нежностью, уже под её чарами. Он не видел, как она отдаляет его от меня, как переписывает его жизнь под себя. Я чувствую, что теряю его, и это разрывает мне душу.
Соседка Нина, узнав о случившемся, попыталась успокоить: «Таня, поговори с ним, он тебя любит, он поймёт». Но я боюсь, что Карина уже перекроила его мысли. Её слова о том, что я лишняя, что я мешаю, звучат в моей голове, как колокольный звон по всем моим надеждам. Я вижу, как она забирает моего сына, мой покой, мою жизнь, а я остаюсь в пустой квартире с тикающими часами и разбитым сердцем.
Что делать? Запретить Диме жениться? Это сломает его. Молча стерпеть? Но тогда я потеряю себя. Карина, с её холодными глазами, пугает меня. Она не любит его — она хочет владеть им, а меня стереть из его памяти. Моя любовь к Диме — моя единственная опора и моя мука. Я хочу защитить его, но как бороться с той, что уже забралась в его сердце?
Каждую ночь я ворочаюсь, вспоминая её голос. Мой дом, мой город, моя жизнь теперь наполнены тенью. Я мечтала, что у Димы будет добрая жена, уютный дом, но Карина разбила эти грёзы. Я должна найти силы, чтобы спасти сына, но её ледяные слова и уверенность в победе не дают мне дышать. Моя душа кричит: я не отдам своего мальчика той, для которой он — всего лишь приз.
