В ту ночь я выставила своего сына и невестку за дверь и забрала ключи от своей квартиры. Хватит. Терпение лопнуло.
До сих пор не могу прийти в себя. Прошла неделя, как я выгнала родного сына Сашку и его жену Катю из моего жилья. И знаете что? Ни капли не жалею. Всё закономерно — довели себя сами. Просто наступил момент, когда я поняла: стоп, хватит, надоело.
В тот день я пришла с работы, как обычно, едва на ногах стояла. Переступила порог — а они тут. Сашка сидит, жуёт бутерброд, а Катька колбасу режет. Улыбаются, будто так и надо.
— Привет, мам! Заскочили на пару дней, — бодро объявил сын, словно не оккупировал мою квартиру.
Сначала я, конечно, обрадовалась. Всегда рада его видеть. Но потом дошло: «заскочили» — это значит «въехали без разрешения». Оказалось, их выселили за долги по аренде. Ну что ж, не сюрприз. Сколько раз твердила: снимайте что-то попроще, живите по средствам! Но нет же, им подавай центр, евроремонт и прочую показуху…
— Почему не предупредил? — выдавила я, ещё не веря происходящему.
— Мам, мы ненадолго. Через недельку съедем, честно.
Ну, неделя — не вечность. Как мать, я, конечно, не смогла отказать. Пустила. О, если бы знала, чем это обернётся — десять раз подумала бы.
Прошла неделя, потом вторая… Но «съезжаем» так и осталось пустыми словами. Вместо этого они устроили тут штаб-квартиру. Сашка про поиск жилья и не заикался, а Катя вообще вела себя, будто я ей пожизненную ренту должна платить.
Работы у неё не было. Днём — у подружек, вечером — перед телевизором валяется. Я с работы — бардак, ужин не готов, посуда горами, полы не мыты. И всё за мой счёт: ни копейки за еду, ни рубля за коммуналку!
Пару раз осторожно намекнула: «Катюш, может, подработку найдёшь? И деньги, и занятие». В ответ — глазки к небу и визгливый ответ:
— Сами разберёмся, куда лезете!
Тут я просто онемела. Молча ушла в комнату, закрыла дверь. Но осадок остался. Копился, нарастал, вытесняя последние капли терпения, которые я ещё выдавливала из себя — потому что мать.
И вот настал момент, когда чаша переполнилась.
В прошлую пятницу я приползла домой без сил. А они — будто и не висят у меня на шее. Телевизор орет, хохочут, на диване развалились, чипсы хрустят, сериал смотрят. А мне в шесть утра на смену! Терпению конец.
Зашла к ним:
— Может, потише? Утром рано вставать!
Сашка оторвался от экрана:
— Мам, не придирайся. Скоро закончим.
А Катя, уткнувшись в телефон, сквозь зубы:
— Марина Сергеевна, не драматизируйте. Спокойной ночи.
Тут меня прорвало.
— Выключите телевизор! Немедленно!
Они переглянулись. Катя закатила глаза. Сын плечами пожал. И тут я объявила:
— Всё. Завтра вас здесь не будет. Устала. Надоели.
Начали возмущаться: «Мы же не мешаем, мам, остынь». Но меня уже не остановить. Достала из шкафа три пакета — и давай их вещи собирать. Сашка пытался меня урезонить, но я чётко сказала:
— Или уходите сейчас, или вызываю полицию. Я вам ничего не должна, ясно?
Через полчаса они стояли в коридоре с пакетами. Я захлопнула дверь, вынула из замка их дубликаты ключей, сунула в карман — и впервые за полгода вздохнула свободно.
Не знаю, куда они подались. У Кати родители есть — может, приютили. Подружек у неё, судя по всему, вагон. Да и Сашка не ребёнок — разберутся.
А я? А я ни капли не жалею. Вернула себе дом. Тишину. Сон. Свободу. И своё достоинство.
Да, я мать. Но я — не бесплатная общага и не прислуга. Я — женщина, которая заслужила покой в своих стенах.
