Я был против брака сына, но после его смерти та, кого считал чужой, стала ближе родной крови.
Всё началось в лихие девяностые, когда каждый выкручивался как мог. Тогда Людмила Семёновна, моя соседка, казалась мне эталоном твёрдости — резкая, властная, убеждённая в своей правоте.
У неё было трое детей от разных мужей: старший Денис, средний Игорь и младшая Светлана. Любила она их по-своему: не нежностями, а железной рукой. «Жизнь вас научит», — бросала она, отвергая мои советы. Учёба? Их дело. Ласка? Лишнее. Считала, что лучше знает, как растить детей.
Когда Денис вернулся из армии, встретил Наташу — тихую, скромную девушку. Людмила Семёновна сразу её невзлюбила. «Не торопись, — говорила сыну. — Встретишь достойную — тогда и женись». Но Денис любил её искренне, видно было.
Я тогда промолчал. Сам отец двух дочерей, не понимал: зачем искать «лучшую», если сердце уже выбрало? Помнил историю из нашего дома: парня разлучили с возлюбленной, и он так и остался один.
У Дениса вышло иначе — страшнее. Погиб. Обстоятельства покрыты мраком, даже друзья на похороны не пришли. Жизнь оборвалась — а с ней и все надежды.
Игорь, средний, быстро выскользнул из-под материнской опеки. Жил в общаге, связался с дурной компанией, спился — и тоже ушёл рано. Осталась Светлана, поздний ребёнок, почти чудо. Её баловали, растили в тепле. Уехала в Питер, сделала карьеру: квартира, машина, шубы… Вот только детей не было.
А внук у Людмилы Семёновны всё же появился. Вернее, внучка. От той самой Наташи, которую она когда-то отговаривала выходить за Дениса. Узнав, что та беременна уже после смерти сына, сама умоляла оставить ребёнка. Помогала деньгами, продуктами, даже свою «Волгу» отдала — ту самую, на которую раньше никого не сажала.
Теперь всё иначе. Девочка выросла, сама стала матерью. Светлана по-прежнему одна — роскошная, но одинокая. А внучка — умная, добрая, с характером. И Наташа, та самая «чужая», теперь ближе всех.
Когда-то Людмила Семёновна видела в ней обузу, а теперь зовёт «доченькой». Потеряв сыновей, не найдя тепла в Светлане, она обрела семью там, где не ждала. Вместе ездят на дачу, пекут блины, празднуют Новый год. И часто вздыхает: «Вот бы Денис увидел…»
Теперь, за семьдесят, она поняла: родство — не в крови. Оно — в тех, кто остаётся с тобой, когда все уходят.
