Я, Светлана Петрова, всегда была нелюбимой дочерью. Обычно младшим детям достаётся всё внимание, но в нашей семье вышло иначе. Старшая сестра, Анна, была маминой гордостью. Мать не скрывала этого, открыто восхищалась Аней и постоянно находила ко мне претензии. Новые платья, игрушки, ласка — всё доставалось сестре. Я донашивала её вещи, хотя мы были разного телосложения. Мать лишь отмахивалась: «Аня — красавица, ей нужно лучшее, а ты всё равно не умеешь носить красивое». Эти слова ранили, будто нож в сердце.
В восемнадцать я вышла замуж за Николая. Не от любви, а чтобы сбежать из дома, где чувствовала себя лишней. Коля был старше на деся лет и окружил меня такой заботой, какой я не знала. Впервые у меня появились собственные красивые вещи, впервые кто-то смотрел на меня с нежностью. Через три года родилась дочь Лена. Николай баловал нас, создавал уют, берег наш покой. Это счастье длилось восемь лет, пока его сердце не остановилось внезапно. Скорая опоздала. В один миг мир рухнул, оставив лишь пустоту.
Я осталась одна с Леночкой. Было тяжело, но ради неё я нашла силы жить. От Коли остались небольшие сбережения, а я работала парикмахером в небольшом салоне в Новосибирске. Денег хватало, чтобы мы не нуждались. Я старалась дать дочке то, чего не было у меня: уверенность, ласку, радость. Но прошлое не забывалось — моя семья, с которой я почти не общалась после замужества, снова влезла в мою жизнь.
Аня к тому времени успела родить троих детей от разных мужей и ютилась с матерью в старом доме на окраине. Новый ухажер Ани не ладил с тёщей, и они решили, что моя квартира — идеальный выход. Они пришли с требованием освободить жильё, которое мы с Николаем купили. «Зачем тебе трёшка на двоих?» — заявила Аня. Я выставила их за дверь. Но на следующий день мать вернулась с жалобными глазами — попросилась пожить. Я не смогла отказать, хоть и предчувствовала беду.
Мы жили, будто соседи. Мать целыми днями смотрела телевизор и почти не замечала нас. Скоро я начала замечать пропажу вещей — одежда Лены, моя косметика, продукты. Сначала списывала на забывчивость, пока не застала мать с пакетом, набитым едой. Она призналась: «Ане тяжело, внуки голодают, а вы тут в достатке живёте».
Меня затрясло от злости. Моя дочь, ради которой я горбачусь, остаётся без сладкого, потому что мать снова выбрала Анну?
Я взорвалась — высказала всё, что годами копилось: про несправедливость, про боль, про её вечное «Аня — ангел, а ты — обуза». Перенесла холодильник в свою комнату, повесила замок и предупредила: «Теперь каждый за себя. Попробуй прожить на свою пенсию». А если тронет вещи Лены — вышвырну без разговоров.
Да, это жестоко. Но я устала быть вторым сортом. Всю жизнь я пыталась заслужить мамину любовь, но она снова и снова выбирала сестру. Даже теперь, когда я одна тяну дочь, работаю без отдыха, она видит во мне лишь источник помощи для Ани.
Мой дом — моя крепость. Пусть мать живёт как хочет, но без меня. Впервые я поняла: иногда родные — это те, кого мы выбираем сами, а не те, кто даётся по крови. И защищать своё счастье — не грех, а право.
