Придуманная любовь сломала меня. Теперь мне страшно смотреть вперёд…
Всё пошло под откос…
Иногда я представляю себя снова в школе, в Нижнем Новгороде. Считала дни до выпуска, мечтая переехать в Петербург — не просто так, а к любимому — Артёму, который уехал раньше и поступил в медицинскую академию. Мы были вместе с десятого класса. Казалось, это навсегда.
Когда и я сдала экзамены и перебралась в северную столицу, мы сразу сняли комнату. Наша крохотная квартирка стала уютом. Вместе варили суп, зубрили конспекты, копили каждую копейку и засыпали, обнявшись. Иногда ложились спать голодными — денег не хватало. Но мне было достаточно одного — его рядом. Я верила, что это настоящая любовь. А он шептал на ночь, что я — его судьба.
Шли годы, всё становилось серьёзнее. Мы говорили о свадьбе, о детях. Я втайне разглядывала журналы с платьями и представляла наш день — белые розы, кружевная фата, счастливые родители. Наши семьи уже считали нас мужем и женой — мы были вместе четыре года, казались неразлучными.
А потом мир рухнул.
В тот злополучный выходной, когда Артём сидел над учебниками, моя подруга по институту — Алина — позвала меня на дачу под Псков. Повод — день рождения её дяди, Виктора, ему исполнилось 40. Она много о нём рассказывала — успешный предприниматель, живёт в Германии, привозит дорогие подарки. Я согласилась — думала, просто отдохну. Не знала, что это конец всему.
Виктор был неотразим. Умный, с харизмой, уверенный в себе. Он рассказывал такие истории, что дух захватывало. Я ловила каждое его слово. И когда он спросил, есть ли у меня парень, я соврала. Сказала, что недавно расстались. Его взгляд стал другим. Так начался наш роман. Я думала, это мимолётное увлечение. Но потеряла голову. Влюбилась в этого мужчину — взрослого, загадочного. Он предложил поехать с ним в Берлин. А я… согласилась. Всё казалось волшебством. Я даже не поговорила с Артёмом. Пока он был на лекциях, я собрала вещи и оставила записку: «Прости. Всё кончено. Мы разные».
В Германии я бросила учёбу. Работала сиделкой, подрабатывала где могла — лишь бы быть рядом с Виктором. Он требовал совершенства. Завтрак — вовремя. Ужин — только его любимый. Если я надевала что-то простое — морщился. Если поправлялась — злился. А когда злился — превращался в чудовище. Орал, унижал, однажды запер меня в комнате, пока я не надела его любимое платье. Я молчала. Было стыдно и страшно. Но после бури приходила ласка — он становился нежным. Я верила, что это любовь. Теперь понимаю: это была ловушка.
Когда ему стукнуло 43, он захотел сына. Сказал, назовут Егорем — в честь прадеда. Но беременность не наступала. Прошло почти три года. Когда я предложила провериться, он взорвался. Наутро вышвырнул мои вещи и сказал: «Исчезни».
Слёзы, пустота, страх. Я вернулась в Россию. Устроилась кассиром, ухаживала за матерью — у неё был инсульт. Думала, хуже не будет. Но однажды скрутило так, что вызвала скорую. Боль была невыносимой. Врач сказал прийти на обследование. И тогда я едва не потеряла дар речи. Приём вёл… Артём.
Он не подал вида, что узнал меня. Всё строго: осмотр, анализы, УЗИ. Вежлив, но холоден. Потом коротко сообщил: проблема по гинекологии, нужно дообследование. Через неделю я пришла снова. Он не вспоминал прошлое, но между делом обмолвился: «У меня жена, тоже врач, и сын — пять лет». В груди кольнуло — не ревность, а стыд. Потом — порыв. Я потянулась к нему. Он аккуратно отстранился: «Мы чужие. У меня семья. Не забывай этого».
Так оборвалась последняя нить. Но хуже было впереди. Он подтвердил: бесплодие. То, о чём с Виктором мы и не догадывались. Детей у меня не будет. Никогда.
Я потеряла всё: любовь, здоровье, мечты. А когда-то хотела лишь скромную свадьбу, дом, семью. Теперь остаётся верить, что впереди ещё есть что-то светлое. Что жизнь не закончилась. Что когда-нибудь я научусь быть счастливой — хотя бы чуть-чуть.
