Сегодня снова думала о нём… Вечно он злится, срывается, как будто я виновата в его неудачах. А бросить не могу, хоть и понимаю – это тупик.
Когда развелась с Андреем, казалось, что жизнь кончена. Каждый день – как чёрная дыра, из которой не выбраться. Работа тогда стала моим спасением – в неё я уходила с головой, чтобы не сойти с ума. Родные поддерживали, особенно мама – плакала тихонько, глядя на меня. Год за годом понемногу затягивались раны, и я снова училась улыбаться.
А потом появился Игорь. Из-за него теперь я одна, без друзей, без тех, кто был рядом в самые тяжёлые дни. Не скажу, что любила его – нет, но было приятно его общество. Мы гуляли по парку в нашем провинциальном Твери, он казался таким… своим. Помогал по дому – то розетку починит, то в машине что-то подкрутит, а я готовила ужин, и мы говорили о пустяках.
Но всё изменилось, когда он переехал ко мне. С этого момента начался ад. Он вечно без работы – то уволят, то сам уйдёт, жалуясь, что начальство дураки. Его приятели – опустившиеся алкаши – тащили его в дешёвые бары, а он, хоть и сам в долгах, платил за всех.
А домой тащил каких-то подозрительных типов, даже не спрашивая, хочу ли я их видеть. Неважно, устала ли я после смены в больнице, – гости есть гости, и я должна ставить чайник. Из-за этого мои настоящие друзья, те, кто вытащил меня из той бездны, перестали заходить. А если кто и заглядывал, Игорь тут же начинал хамить, язвить, будто злость копилась в нём годами.
Он твердил, что жизнь к нему несправедлива: вырос в глухой деревне под Псковом, в ПТУ не доучился, и теперь все вокруг – зажравшиеся горожане. А я – его личный громоотвод. Смотрел на меня, будто я должна ему деньги, выпрашивал на сигареты, хотя сам заработать не мог. Родные говорили: «Оля, он тебя использует, прогони его!» А я упрямо молчала, хотя знала – они правы. Признаться в этом было стыдно.
Иногда кажется, что это я использую его. Да, он невыносим, но без него страшно. В 45 лет шансов встретить кого-то – ноль. Не хочу доживать в пустой квартире, где даже эхо от шагов пугает. Поэтому терплю. Терплю его пьяные выходки, вечные жалобы, запах дешёвого пива. Хорошо хоть, когда напьётся, не дерётся – просто валится на диван и храпит.
Почему не ухожу? Любви давно нет. Может, это страх. Страх, что больше никто не придёт, не обнимет. Он – как гиря на ногах, но гиря, к которой я уже привыкла. Он орет, что все вокруг сволочи, что я слишком «городская барыня». А я молчу. Молчу и варю борщ, хотя внутри всё сжимается от бессилия.
Родители перестали звонить – устали повторять одно и то же. Друзья исчезли. Осталась только я… и он. Иногда смотрю на него, спящего в кресле, и думаю: «Неужели это всё, чего я достойна?» Но быстро гоню эти мысли. Ведь не бьёт же, не швыряет вещи – могло быть хуже, правда?
Скажите, вы бы на моём месте ушли? Смогли бы в этом возрасте начать с нуля? Я не знаю. Живу, как могу – с его злостью, со своим страхом. Может, когда-нибудь найду силы уйти. А может, так и останусь здесь – в ловушке своих сомнений и его вечного недовольства. Время рассудит.
