**Дневник. 3 марта.**
Я, Ольга Дмитриевна, всегда была вторым ребенком в семье, но никогда не чувствовала себя желанной. Обычно младших балуют, но у нас всё было иначе. Моя старшая сестра, Анастасия, была маминой гордостью, её золотцем. Мать не скрывала этого — хвалила Настю при каждом удобном случае, а мне доставались лишь упрёки. Всё лучшее — новые платья, книги, даже простые сладости — уходило к сестре. Я донашивала её старые вещи, хотя фигуры у нас были разные. «Анастасия — красавица, ей нужно самое лучшее, а тебе всё равно не поможет», — бросала мать. Эти слова обжигали, как кипяток.
В восемнадцать я вышла замуж. Не от любви, а чтобы сбежать из дома, где была лишней. Муж, Игорь Петрович, был старше на десять лет, но любил меня так, как никто до него. Он дарил мне тепло, заботу, новые платья — всё, чего я не знала в детстве. Через три года у нас родилась дочь, Леночка. Жизнь казалась сказкой: Игорь души в нас не чаял, берег, как хрусталь. Но счастье длилось недолго. В один из вечеров у него случился инфаркт, скорая опоздала. Вмиг мир рухнул, оставив меня в пустоте.
Осталась одна с дочкой. Тяжело, но ради Лены собрала волю в кулак. От Игоря остались сбережения — рублей двести тысяч. Я работала в парикмахерской в Нижнем Новгороде, денег хватало, чтобы жить скромно, но достойно. Старалась дать Леночке всё, чего сама была лишена: ласку, уверенность, вкусные завтраки. Казалось, прошлое забыто… Но родня внезапно напомнила о себе.
После свадьбы связь с семьёй почти оборвалась — Игорь оберегал меня от их холодности. Но после его смерти они объявились. Анастасия к тому времени успела нарожать троих детей от разных мужей и ютилась с матерью в ветхом доме под городом. Когда её новый кавалер рассорился с матерью, они вдруг вспомнили про меня. Пришли с требованием: «Отдай квартиру — тебе вдвоём с ребёнком столько места не надо!» Выгнала их, не стесняясь в выражениях. Но на следующий день мать вернулась — слёзная, жалкая. Пустила её — всё-таки родительница.
Жили, как чужие. Мать целыми днями смотрела сериалы, словно меня не замечала. Потом начала пропадать еда, вещи Лены, даже мои серёжки. Сначала думала — показалось. Пока однажды не застала её с сумкой, набитой колбасой и конфетами. Призналась: «Насте тяжело, детям нечего есть! А ты тут в роскоши живёшь!» В глазах потемнело. Моя Леночка, ради которой я пахала без выходных, оставалась без сладкого, потому что бабушка решила, что сестра важнее?
Не сдержалась. Высказала всё: про несправедливость, про детские обиды, про то, как она всегда ставила Настю выше. Забрала холодильник в комнату, закрыла на ключ. «Поживи на свою пенсию!» — бросила ей в спину. И предупредила: если тронет вещи Лены — выставлю на улицу, хоть она мне и мать.
Сердце болит. Всю жизнь пыталась заслужить её любовь — а она снова выбрала Анастасию. Даже теперь, когда я одна тяну ребёнка, она видит во мне лишь кормилицу, а в сестре — свою кровиночку. Но хватит. Мой дом — моя крепость. Пусть живёт, как хочет, но без нас. Устала быть тенью. **Вывод: Родная кровь — не оправдание для унижения. Иногда проще отрезать, чем вечно ждать справедливости.**
