Отцовское сердце — не калькулятор, не бухгалтерская книга. Я просто помог сыну, который нуждался больше всего.
И пусть сейчас он меня ненавидит — я всё равно его отец.
Я мужчина в годах, и, может, кому-то покажется странным, но я до сих пор верю: отцовское сердце чувствует не менее остро, чем материнское. Просто мы, мужчины, реже об этом говорим. Чаще молчим, стискиваем зубы и носим боль в себе. Но я решил написать. Чтобы хоть кто-то понял — я не предатель, не подлец, не тот, кто стравливает своих детей. Я просто отец. И поступил так, как велела мне совесть.
У меня два сына. Воспитывал их честно, по правде, без фаворитов. Во всяком случае, я так думал. Старший — Егор, всегда был тихим, серьёзным, книжным. Закрытый, но добрый до глубины души. Младший — Артём, с пелёнок — ураган: везде первый, громкий, с искрами в глазах и упрямством, которое ни уговорами, ни подзатыльниками не возьмёшь. Они были разными. Но оба — моими.
Шли годы. Мальчишки выросли, отучились, женились. Артём ринулся в бизнес. Сначала еле-еле, потом пошло. Открыл фирму, потом ещё одну, супругу втянул. Жили на широкую ногу: иномарки, три квартиры — две уже на внучек записаны, отпуска только за границей, рестораны, бренды, тусовки. Было чем гордиться — да, Артём пробился. Умеет добиваться своего.
А Егор остался в родном Воронеже, работает в мэрии. Жена его — учительница. Денег мало, квартира старенькая, мебель ещё с наших с матерью молодых лет. Не голодают, нет. Но если сравнивать — будто в параллельном мире живут. Всё по списку, по акциям, без лишнего. Жена у него — характер непростой. Вечно ворчит, подначивает Егора, сравнивает с братом, шепчет, что они «заслуживают больше», что я, как отец, обязан «уравнять доли». Но разве судьбу можно поделить пополам?
Сердце болело. Видел, как один купается в достатке, а другой считает копейки до зарплаты. Не мог спокойно смотреть, как сын, в глазах которого всё реже видишь свет, превращается в загнанного зверя. Жена давит, он терпит, но я-то чувствовал. Чувствовал, что он тонет.
И тогда я решился. Был у меня старый участок под Сочи, от отца остался. Земля у моря, ценная, но заброшенная. Продал. Хорошо продал. Никому не сказал. И все деньги отдал Егору. Без расписок, без условий. Просто протянул — от души. Пусть сделают ремонт, купят машину, внуку обновки, съездят хоть раз отдохнуть, как все люди.
Но не учёл одного — языков. Видимо, жена Егора не удержалась, проболталась. Или фотки в инстаграм выложила. Через неделю мне позвонил Артём. Я не узнал его голос. Он кричал. Обвинял. Говорил, что я унизил его, что всю жизнь любил Егора больше, что сделал из брата иждивенца. Выпалил: «Считай, что у тебя один сынНо я всё равно буду ждать, когда он позвонит и скажет: «Пап, я понял».
