Он уехал за границу с любовницей, а мы строили планы на семью и детей
Я знаю, он не достоин моих слёз, но сердце отказывается забывать
Пишу эти строки, потому что внутри всё в огне — от обиды, от боли, от злости на себя за то, что продолжаю любить человека, который раздавил моё сердце, как окурок под сапогом. Я не знаю, как разлюбить предателя, который просто вычеркнул меня из своей жизни, словно я была случайной оплошностью, а не частью его судьбы.
Мы с Дмитрием знали друг друга с детства. Ещё в старших классах начали встречаться, а потом вместе поступили в университет в Москве. Жили в съёмной однушке, как настоящая семья. Порой денег не хватало даже на хлеб, случалось, засыпали голодными, но нам было достаточно одного — того, что мы вместе. Он держал мою руку, я прижималась к нему, и каждый вечер перед сном он шептал: «Люблю тебя». Эти слова грели меня сильнее ватного одеяла и значили больше, чем все блага мира.
После выпуска решили остаться в столице. Уже тогда говорили о свадьбе, о детях, мечтали накопить на просторный дом где-нибудь в Подмосковье, с яблонями во дворе, с псом по кличке Барбос, с качелями на крылечке. Дмитрий устроился в крупную международную компанию, а я долго бегала по собеседованиям — казалось, никому не нужна. В конце концов нашла работу в маленьком офисе с зарплатой втрое меньше его, но была счастлива: теперь и я могла вносить свой вклад в наш быт. В съёмной квартире появились уютные детали — плед, занавески, чайные пары. Я строила дом, пусть даже и на чужой земле.
Дмитрий быстро рос по карьерной лестнице, и его начали отправлять в командировки — то в Берлин, то в Прагу, то в Рим. Возвращался всегда отстранённым, уставшим, но я списывала это на работу. А потом, однажды вечером, он сказал, что его переводят в амстердамский офис на год. Я расплакалась — год разлуки казался вечностью. Но Дмитрий вдруг окаменел. Ни объятий, ни тёплых слов, ни обещаний ждать. В ту ночь он впервые не сказал, что любит меня. Тогда я почувствовала — что-то сломалось, но не хотела верить.
Когда он уезжал, мы попрощались сухо. Без слёз с его стороны, без слов «скучай». Только я знала, как трудно было мне не упасть на колени и не закричать: «Не уезжай!». Через несколько дней пришло письмо. Холодное, как январский ветер. Он благодарил за всё, что между нами было, писал, что давно должен был сказать, но не решался: у него роман с коллегой. И она, между прочим, тоже теперь в Амстердаме. Желал мне счастья и просил не ненавидеть его. Всё. Без сожалений. Без объяснений. Без права на ответ.
Я рыдала неделями, не ела, не спала, смотрела в стену и не понимала, как из настоящей любви можно просто сбежать, как от долга. Самое страшное — он даже не нашёл в себе сил сказать это в лицо. Просто исчез, оставив после себя пустоту и вопросы, на которые никогда не будет ответа. Мне было больно не только за себя, но и за все наши годы, за все мечты, за все «когда-нибудь», которые теперь рассыпались в прах.
И я знаю — он не стоит моих слёз. Мужчина, который не может закончить отношения по-человечески, — это не мужчина. Это подлец. Но моё сердце не слушает разум. Я не знаю, как теперь довериться кому-то снова, как снова пустить в свою жизнь любовь. Боюсь даже взгляда, даже улыбки. Я стала другой — холодной, закрытой, как крепость. Но когда-нибудь всё изменится. Я верю, что пройдёт время — и боль уйдёт, и я снова смогу мечтать. Просто сейчас я учусь жить без него. Учусь дышать без его голоса. Учусь любить себя. И это моё спасение.
