**Дневник.**

Меня зовут Дмитрий. Мне тридцать пять. Родился в Ростове-на-Дону, и с самого детства мне не хватало тепла. Отец исчез, когда мне не было и года, а мать — красивая, строгая, с вечной неудовлетворённостью в глазах — взрастила во мне чувство, будто я вечно в долгу.

Она жила в погоне за идеалом: диеты, косметологи, жёсткие тренировки. И меня втянула в эту гонку. «Без идеальной фигуры ты никому не будешь нужен», — повторяла она. Я верил. В школе стеснялся своего тела, в университете боялся подойти к девушкам, а потом решил: раз нельзя быть любимым — стану хотя бы безупречным. Качался, морил себя голодом, бегал до изнеможения. Тело стало моей бронёй.

Женщины начали обращать на меня внимание, но внутри всё равно сидел тот самый мальчик, дрожащий от страха быть брошенным. Отношения рушились — пока однажды я не потерял контроль на трассе под Воронежем. Очнулся в больнице с переломанной ногой и вывихнутым плечом.

В реабилитационном центре со мной работала Анна Владимировна — врач лет тридцати, с твёрдым голосом, но тёплым взглядом. Она не просто выполняла процедуры — она видела, что я сломан. Сначала отмалчивался, но её вопросы были такими простыми, а тишина между нами — такой безопасной, что я начал говорить. О матери, о вечном стремлении заслужить любовь, о страхе одиночества. Она слушала. Иногда говорила: «Ты достоин любви. Без условий.»

Эти слова разбивали лёд где-то внутри. Я ждал наших встреч не как врач и пациент — а как два человека. Влюбился. Безмолвно. Радовался, когда она заходила в кабинет, смеялась над моими шутками. Когда она уехала на конференцию в Питер, мир опустел.

Мы переписывались. Она отвечала тепло, но сдержанно. После возвращения я набрался смелости: «Анна, может, кофе как-нибудь?» Она покачала головой: «Дима, ты мне дорог, но я не могу нарушать этику.»

Я не стал спорить. Просто поблагодарил. А потом — впервые за годы — разрешил себе выплакаться. Не из-за отказа. А потому что наконец почувствовал: я живой.

Сейчас я снова на ногах. Хожу в зал, но уже не для того, чтобы спрятаться за мускулами. И если однажды встречу Анну снова — приглашу на тот самый кофе. Уже не как пациент. А как человек, который наконец накормлен. И телом, и душой.

**Вывод:** Иногда нужно разбиться, чтобы понять — голодным ты был не от недостатка еды, а от недостатка любви к себе.