Однажды мне приснился сон, словно из кривого зеркала.

Меня зовут Глафира, мне тридцать три, и я верила, будто знаю мужа насквозь. Не лезла к нему с расспросами, не шарила по его вещам — зачем? Доверие ведь как хрустальный шар: пока цел — радует, разбился — сразу осколками по лицу.

Анатолий, мой муж, объявил вечером, что едет в командировку. Ненадолго — дня на три. А после, сказал, заскочит к тёте Любе в Подольск — она там живёт, недалеко. Раньше мы всегда ездили вместе. Но в этот раз он вдруг упёрся:

— Зачем тебе лишний раз трястись в маршрутке? Я быстро, не мучайся.

Меня это насторожило. Почему раньше не мучило, а тут вдруг заботой запахло? Но я проглотила вопрос. Авось, правда устанет, не до болтовни.

На следующий день, пока Анатолий «вкалывал» на командировке, я позвонила подруге Катюхе. Она и брякнула новость: у Верки, нашей общей знакомой, завтра именины. Но странное дело — нас не позвали.

— Давай устроим засаду? — Катюха захихикала. — Нарубим салатов, купим торт, шарики надуем. Пусть приходит с работы — а мы тут как тут!

Идея мне понравилась. Тем более, Вера жила буквально через лестничный пролёт. Её сестра, Наташка, втихаря дала ключ. Мы накупили продуктов, даже торт с кремовыми розами.

Зашли в квартиру. Вера, как и ожидалось, была на работе. Но меня сразу колыхнуло: в прихожей висело мужское пальто. Не просто пальто — точь-в-точь как у Анатолия. Я застыла, будто в ледяной воде. Знакомый аромат мужского парфюма, та же царапина на рукаве… Но я отогнала мысли. Мало ли, вдруг её брат.

Мы хлопотали по кухне, смеялись, резали огурцы. Я уже почти забыла про пальто, как вдруг — щелчок замка.

Тишина. Потом в прихожей — Анатолий и Вера. Обнявшиеся, перепачканные чужой помадой, счастливые.

Они замерли. Я — с ножом для огурцов. Катюха — с ложкой в оливье. Вера побледнела, словно чёрная кошка ей дорогу перебежала.

— Ну что ж… Вот это сценарий, — процедила я, глядя мужу в глаза.

Он залепетал:

— Глаша, это не то, о чём ты…

Верка очнулась первой и взвизгнула:

— Вы как сюда попали?! Это моя квартира! Вы что, в своей башке совсем?

Я рассмеялась. В своей башке? Да это они тут в чужой жизни увязли.

— Интересно… А я-то думала, ты в Подольске, Толя, — сказала я и повернулась к двери.

Катюха осталась выгребать продукты. В её глазах читалось: «Это я во всём виновата». Но я знала — виноват не сюрприз.

Виновник стоял в прихожей, в своём пальто, с чужими губами на шее.

Через неделю он перебрался к Вере. Но ненадолго. Говорят, она его выгнала, когда он начал приходить «с работы» с духами другой женщины. Видимо, командировки стали его привычным маршрутом.

Теперь он живёт один. Иногда звонит, просится «на чай». Я пускаю — но только затем, чтобы он видел: мне без него легче дышится.

А с Веркой я больше не здороваюсь. Пусть считает, что выиграла. Я же знаю — счастье не в чужих подъездах прячется.