На свадьбу меня не позвали, назвав чужой, но, когда понадобилось жильё, я вдруг стала родной.
Мой сын женился почти десять лет назад. Его избранница, Татьяна, была до этого в браке и растила дочь, Настю. Я приняла и девочку, и её мать с добрым сердцем. Все эти годы я помогала их семье как могла: подкидывала денег, когда было туго, сидела с детьми, чтобы сын с женой могли отдохнуть или побыть вместе. Я вкладывала душу, чтобы они чувствовали мою заботу, даже если мне это стоило больших усилий.
С невесткой у нас не сложилось близости. Мы не ругались, но между нами всегда стояла невидимая стена. Первый муж Татьяны исправно платил алименты на Настю, но в её жизни не участвовал — ни звонков, ни встреч. Девочка росла рядом с моим сыном, Дмитрием. Он заменил ей отца: возился, водил в школу, помогал с уроками. Я тоже считала Настю внучкой — баловала, вязала варежки, приносила конфеты. Но, как выяснилось, мои чувства не были взаимными.
В прошлом году Настя выходила замуж. Я ждала этого дня, представляла, как буду на свадьбе, как увижу свою девочку в белом платье. Но приглашения нам с Димой так и не прислали. Татьяна сухо пояснила, что на празднике будут только «кровные родственники». Мы, оказывается, в их число не входили. Вместо Дмитрия, который растил Настю все эти годы, на свадьбе был её родной отец — человек, ни разу не поинтересовавшийся дочерью. Его вклад ограничился алиментами, но этого, видимо, хватило, чтобы занять почётное место за столом.
Я была в шоке. Сердце сжалось от обиды. Я всегда считала Настю родной, а она, выходит, видела во мне чужую. Дима ничего не говорил, но я видела — ему больно. Взгляд потух, он избегал этой темпы, но я знала: его предали. Мы оба чувствовали себя униженными, но решили не устраивать сцен. Зачем? Если нас не считают семьёй, что изменишь словами?
Недавно мне в наследство досталась небольшая однокомнатная квартира на окраине Екатеринбурга. Сдала её, и эти деньги стали подспорьем к моей скромной пенсии. Я уже свыклась с этой тихой жизнью, как вдруг раздался звонокalta Татьяны. Её голос звучал мягко, почти заискивающе. Она сообщила, что Настя ждёт ребёнка, но с мужем негде жить. И вот они просят, чтобы я пустила их в свою квартиру, выселив жильцов. «Ты же бабушка, ты должна помочь», — сказала Татьяна, будто это очевидно.
Я онемела. Когда дело дошло до свадьбы, я была чужой, недостойной даже приглашения. Но как только понадобилось жильё — сразу стала родной? Эта наглость обожгла, словно пощёчина. Я молчала, но внутри уже решила: скорее всего, откажу. Может, это мелко — держать обиду, но я не могу простить такого лицемерия. Они оттолкнули меня, моего сына, нашу любовь, а теперь ждут, что я распахну перед ними дверь?
Не понимаю, как Дима до сих пор живёт с Татьяной после всего этого. Как он мирится с такой неблагодарностью? Вижу, как ему тяжело, но он терпит ради семьи. А я — не могу. Сердце ноет от несправедливости. Я отдала им столько тепла, а в ответ получила лишь холод и расчёт. Неужели я должна забыть обиду и снова помочь? Не знаю. Но чувствую — больше не хочу быть для них просто «удобной». Пусть ищут жильё там, где их «настоящие» родственники.
