На свадьбу меня не позвали, назвав чужой, но для жилья я вдруг стала родной.
Мой сын женился почти десять лет назад. Его избранницу звали Ольга, до этого она уже была замужем и растила дочь, Свету. Я приняла и девочку, и ее мать с открытой душой. Все эти годы я старалась для их семьи: подкидывала денег, когда было туго, сидела с детьми, чтобы сын с женой могли выбраться в театр или просто побыть вдвоем. Я отдавала им все, что могла, чтобы они чувствовали мою заботу, даже если мне самой приходилось нелегко.
С невесткой у нас не сложилось близких отношений. Мы не ругались, но между нами всегда стояла невидимая стена. Первый муж Ольги исправно платил алименты, но в жизни Светы не участвовал — ни звонков, ни встреч. Девочка росла под крылом моего сына, Дмитрия. Он стал ей отцом: возил на кружки, проверял уроки, учил кататься на коньках. Я тоже считала Свету внучкой, баловала ее, пекла пироги, вязала теплые варежки. Но, как оказалось, мои чувства были впустую.
В прошлом году Света выходила замуж. Я ждала этого дня, представляла, как увижу ее в белом платье, как буду радоваться за нее. Но приглашения мы с Дмитрием так и не дождались. Ольга сухо пояснила, что на свадьбу позвали только «кровных родных». Мы, выходило, в их число не входили. Вместо Дмитрия, который растил Свету все эти годы, рядом с ней стоял ее биологический отец — человек, ни разу не поинтересовавшийся дочерью. Его вклад ограничился перечислением алиментов, но этого, видимо, хватило, чтобы занять почетное место среди гостей.
Меня перекосило от обиды. Сердце сжалось так, что дыхание перехватило. Я всегда считала Свету родной, а она видела во мне просто чужую старуху. Дмитрий молчал, но я видела — он раздавлен. Глаза потухли, говорил сквозь зубы. Мы оба чувствовали себя преданными, но скандалить не стали. Зачем? Если нас не считают семьей, что изменит крик?
Недавно мне досталась в наследство небольшая однушка в Подмосковье. Сдала ее, и арендные деньги стали хорошей прибавкой к пенсии. Жила себе спокойно, пока внезапно не раздался звонок Ольги. Голос у нее стал сладким, почти заискивающим. Оказалось, Света ждет ребенка, а своего жилья у молодых нет. И вот они просят, чтобы я освободила квартиру для них, выселив квартирантов. «Ты же бабушка, ты должна помочь», — сказала Ольга, будто это аксиома.
Я застыла, не веря своим ушам. Когда дело дошло до свадьбы, я была чужой. Но стоило понадобиться жилью — и я мгновенно стала «родной»? Эта наглость ударила по щекам жгучей волной. Я не ответила сразу, но внутри уже решила: скорее всего, откажу. Может, это по-мелочному — помнить обиду, но я не могу стерпеть такого лицемерия. Они отвергли меня, моего сына, нашу любовь, а теперь ждут, что я распахну перед ними двери?
Не понимаю, как Дмитрий до сих пор терпит это. Как он может закрывать глаза на такое предательство? Вижу, как ему больно, но он глотает обиду ради семьи. А я не могу. Сердце рвется на части. Я отдала им столько тепла, столько сил, а взамен получила лишь холодный расчет. Неужели я должна стереть обиду и снова подставить плечо? Нет. Пусть ищут помощь там, где их «настоящая» семья.
