Тень прошлого на заснеженной дороге…
Ранним морозным утром в деревне под Вологдой снег хрустел под валенками. Егор с самого рассвета собирался в город за сестрой Дашей, которая возвращалась из университета. Но на выезде из деревни его старенькая «Волга» увязла в сугробе. Пока Егор с другом Дмитрием, пыхтя, выталкивали машину, из избы выбежала их мать, тётя Люба, с ехидной усмешкой: «Ну что, богатыри, встретили? Связаться с вами! Даша уже звонила с вокзала, пошла искать попутку!» — «Мама, впервый раз такое, — проворчал Егор, вытирая пот со лба. — Всё под контролем». Машина наконец выбралась из снежного плена, но Даши всё не было. Сердце сжала тревога. Уже на подъезде к вокзалу они заметили чужую машину у обочины. Подъехали, вышли, и Дмитрий, заглянув внутрь, застыл, будто увидел привидение.
«Дедушка, а мама скоро придёт?» — спрашивал маленький Дмитрий, уплетая жареную картошку с куском чёрного хлеба, густо намазанного топлёным маслом и смородиновым вареньем. Дедушка Николай, укрывая его шалью, ласково отвечал: «Конечно, придёт, родной. Она красивая, добрая, очень тебя любит». Но в его глазах таилась боль. Дмитрий, набегавшись по двору, засыпал, а Николай, растапливая печь, думал о дочери Ольге, пропавшей без вести и оставившей сына на его попечение.
Дедушка Николай старался изо всех сил. Относил в холодный погреб тыквы и картошку, чтобы зимой было что есть. Дмитрий, подрастая, помогал: рубил капусту, чистил свёклу, украдкой откусывая кусочки, боясь, что дедушка заметит. Он взрослел, а Ольга не возвращалась. Ни писем, ни весточек, ни денег. Николай, чтобы не ранить внука, тратил свою пенсию на подарки, утверждая, что это от мамы. Недавно купил ему конструктор с окошками и крышей, о котором тот мечтал. Дмитрий собрал домик, поставил внутрь свечку и с восторгом показал: «Дедушка, смотри, как горит! Я вырасту и построю большой дом! Для тебя, для меня… и для мамы, если она вернётся». Николай кивал, пряча слёзы: «Вернётся, внучек. А ты найдёшь свою суженую, женишься, и все мы будем жить в твоём доме».
Дмитрий рос крепким, но одиноким. Он знал, что отца у него не было, а мать, чьё фото висело на стене, вряд ли когда-нибудь увидит. Соседка, тётя Люба, иногда отдавала вещи своего старшего сына Степана для Егора и Дмитрия. Дмитрий, будучи покрупнее, получал одежду поновее, а Егор донашивал остальное. Они росли, как братья, а тётя Люба ворчала на обоих, не разбирая, кто прав. Однажды, в сердцах, она бросила Егору, думая, что Дмитрий не слышит: «Зачем ты с этим сиротой водишься? Ни отца, ни матери, чему он тебя научит?» Увидев Дмитрия, она осеклась, но слова уже прожгли сердце. «Да и ты не лучше! — крикнула она обоим. — Дашу разбудили, от вас покоя нет!»
Маленькая Даша, младшая сестра Егора, была настоящим сорванцом. Но однажды она увидела домик Дмитрия со свечкой внутри и замерла от восторга. Приставала к нему, чтобы он сделал кроватку и столик для её кукол. Дмитрий, ворча, мастерил, а Даша часами играла, будто в сказке. Дедушка Николай усмехался: «Вот и угомонилась девчонка! Давай, Дашуня, я твоим куклам одёжку сошью, а ты нитки держи, учись — в хозяйстве всё сгодится».
Подростком Дмитрий начал подрабатывать на лесопилке, таскал брёвна, копил копейки. По вечерам чертил эскизы, пряча их от дедушки. Однажды показал: «Дедушка, я пойду в училище на плотника. Смотри, какой дом я придумал! Такой и построю!» После учёбы он нанялся в артель, учился класть брёвна, крыть крышу. Потом начал строить свой дом. Медленно, но упорно заливал фундамент, возводил стены. Дедушка Николай качал головой: «Зачем тебе такой хоромы, Митя? Куда нам столько?» Он лишь улыбался: «Для семьи, дедушка. Для тебя, для моей будущей жены, для детей. И… для мамы, вдруг она вернётся». Николай молчал, зная, что Ольга вряд ли появится.
Дом рос. К осени Дмитрий с товарищами вывел трубу, настелил половицы, вставил рамы. Зима пришла рано, и они торопились закончить. Дедушкина изба ветшала, печь едва грела, но Николай упрямо твердил, что никуда не уйдёт. Однако, глядя на дом Дмитрия, он тайком улыбался: «Дожил, подумать только…»
В то утро, когда Егор собрался встречать Дашу, всё пошло наперекосяк. Машина застряла, тётя Люба ругалась: «Водители, называется! Даша звонила, уже попутку ищет, замёрзнет из-за вас!» — «Мама, впервый раз такое, — огрызнулся Егор. — Сейчас разберёмся». Они с Дмитрием вытолкали машину, но Даши всё не было. Тётя Люба волновалась: «Где она? Телефон не берёт, давно должна быть!» Сначала друзья смеялись, но тревога росла. Решили ехать к вокзалу.
На подъезде к городу они заметили машину у обочины. Водитель суетился рядом, а внутри сидела девушка, укутанная в платок. Дмитрий пригляделся и замер. Это была Даша — уже не та девчонка, что играла с куклами в его игрушечном домике, а взрослая, с усталыми глазами. Она замёрзла, но улыбнулась, увидев брата и Дмитрия. «Ну вы и герои, — слабо усмехнулась она. — Я уж думала, пешком топать».
Дмитрий не мог отвести от неё взгляд. Сердце, столько лет пустовавшее, вдруг заколотилось. Даша, смущённая, всё же поддерживала разговор. Дома, за самоваром, он не выдержал: «Даша, я давно хотел сказать… Ты мне не просто подруга детства. Выходи за меня». Она рассмеялась, но в её глазах вспыхнуло: «Митя, я тебя выбрала ещё тогда, когда ты домиОна протянула руку к его ладони, крепко сжала пальцы и прошептала: «Всё уже решено, мой дом — с тобой».
