Когда-то давно, в одном из старых дворов Москвы, произошла история, о которой до сих пор вспоминают с грустью и улыбкой.
То утро началось для Анны Фёдоровны с тревожного звонка дочери на работу. Голос её дрожал, звучал глухо и надрывно:
— Анюта… мне плохо, на улице стало дурно…
— Мама, ты где? Сейчас выйду! Папе звонила?
— Он с друзьями ушёл на охоту. Телефон не ловит. Я совсем близко от твоего дома… но дойти не могу.
Через четверть часа Аня уже вела мать под руку к подъезду. Сердце сжималось от страха — у матери в последнее время было слабое здоровье, и каждый её звонок казался тревожным знаком. Поднявшись на этаж, Аня вставила ключ в замок и… замерла.
Из спальни доносились странные, слишком откровенные звуки. Она рванула к двери, резко распахнула её — и увидела, как её муж, «талантливый скульптор» Игорь, поспешно выскакивает из-под одеяла, а за ним торопится натянуть платье незнакомая девушка.
— Ты?! — голос Ани задрожал. — Как ты мог? Говорил, что в мастерской! А маму мою называл истеричкой!
— Ну что ты сразу? — заныл Игорь, прикрываясь подушкой. — Всё бывает. Мы же люди искусства. Порыв, вдохновение…
— Вдохновение?! — Аня сорвалась на крик. — Собирай вещи и марш к своей мамаше! Или в свою холодную мастерскую, там и лепи свои «шедевры»!
Тёща и зять давно не ладили. Анна Фёдоровна считала его пустозвоном, позёром и шарлатаном от искусства. Синие волосы, бородка клинышком, бархатные пиджаки и бесконечные разговоры о «выходе за границы» — всё это раздражало её до глубины души.
— Когда ты, Игорек, нормальную работу найдёшь? — ворчала она. — Не глина же кормит семью. Твои скульптуры раз в год кто-то покупает. И что дальше?
— Анна Фёдоровна, — тянул он, — вы просто не понимаете. Ане с таким, как я, повезло. Я — гений. Личность вне общества. А вы… просто скучная старуха.
Ещё при первой встрече он умудрился оскорбить её старания. Приготовив жаркое и испекши пирог с брусникой, она услышала:
— Я такое не ем. Мясо — это убийство. Да и форма тарелок угнетает мой дух.
Но через неделю Анна Фёдоровна увидела его у ларька с шаурмой, где он с аппетитом уплетал двойную порцию. Тогда впервые закралась мысль: что ещё он скрывает?
Аня лишь отмахивалась:
— Мама, может, это был не он?
— Да кого ещё перепутаю с павлином в фиолетовом плаще?
Дальше — больше: шумные гулянки в квартире, доставшейся Ане от бабушки, визиты полуголых «моделей», жалобы соседей. Однажды, узнав о новых выходках, Анна Фёдоровна приехала без предупреждения. Открыв дверь своим ключом, она увидела целую толпу: девушки с сигаретами, парни с бутылками пива, а в центре — Игорь с бокалом вина.
— Это ещё что?! — взорвалась она. — Немедленно все по домам!
— Мы открываем новый арт-проект! — парировал Игорь. — Здесь мечтают оказаться сотни людей!
— Так пусть мечтают! — рявкнула тёща. — А ты — бери тряпку и мой пол! Чтобы больше «творческих вечеров» не было!
Казалось, он лишь ухмылялся и терпел. Даже пригласил её на свою выставку. Но стоило ей отойти в дальний угол, как в полумраке услышала:
— Когда встретимся? — хихикала юная особа.
— Как только Аня уйдёт на смену — сразу напишу.
— Фото тебе отправила… Скучаю. Бросай её!
— Посмотрим… — лениво ответил Игорь.
Анна Фёдоровна вышла из тени. Игорь даже глазом не моргнул:
— Пожалуешься дочке? Ну-ну. Она тебе не поверит. Для неё ты — вечно недовольная старуха. А я — любимый. Так что держи язык за зубами.
Но она не промолчала. Хотя Аня в тот раз не поверила, заявив, что «не надо лезть в её личную жизнь», Анна Фёдоровна начала действовать. Подружилась с соседкой, которая согласилась присматривать. И вот — звонок вечером:
— Он привёл какую-то девчонку. С вещами. Свет погас — значит, ночует.
Сердце застучало, как молот. Аня была на ночной смене. Анна Фёдоровна накинула платок, вышла на улицу и тихо сказала в трубку:
— Аня… мне плохо. Сердце… Я у твоего дома…
Аня примчалась за пятнадцать минут. Они поднялись. Открыли дверь. И дальше — всё пошло так, как и должно было. Крики, слёзы, швыряние вещей. Девушку выставили за дверь. Игорь, кое-как одетый, пытался оправдаться, но Аня уже не слушала.
Утром замки поменяли, ключи забрали. Через неделю подали на развод. И только через месяц Аня впервые заговорила с матерью:
— Мам… а ты тогда не придумала? Тебе правда было плохо?
Анна Фёдоровна посмотрела дочери в глаза. Вздохнула.
— Конечно, правда. Разве я знала, кого он приведёт?
Аня кивнула и впервые за долгое время обняла мать.
А Анна Фёдоровна ничего не сказала. Не время было признаваться, что ради дочери она готова на всё. Даже на маленькую, совсем безобидную хитрость.
